— Какого хрена ты делаешь на моей яхте?! — Гэвин выплевывает слова с агрессией, удивляющей его самого.
Мужчина, не двигаясь, молча смотрит на него. Тут Гэвин замечает, что один глаз у вора — мутный, незрячий, сплошное темное пятно. Этот пират, бадджон, вор, к тому же еще и одноглазый!
— Убирайся отсюда, сука-блин! — свирепеет Гэвин.
Мужчина поднимается на палубу, быстро сует руку за пояс, чтобы достать нож, и тут Гэвин отпускает Сюзи. В одну секунду собака превращается в яростно рычащий белый комок — только сверкают оскаленные зубы. Бадджон вскрикивает от боли, когда она вцепляется ему в руку повыше локтя, нож со стуком падает на палубу.
Вор что-то кричит по-испански, трясет руками, пытаясь сбросить Сюзи, но она все крепче сжимает челюсти, — пока она не перекусит руку, оторвать ее невозможно. Сюзи весит килограммов двадцать, это много, ведь она свисает с руки мертвым грузом, но вор начинает колошматить собаку о раму люка, чтобы заставить разжать челюсти.
— Не смей ее бить, сволочь! — орет Гэвин.
Молодой человек жилистый, сильный, не боится собаки, и, наблюдая, как он отбивается от Сюзи, Гэвин понимает, со смесью отчаяния и страха за их с дочерью жизни, что отделаться от него будет нелегко. Этот человек — реальный пират, он пришел забрать то, что ему понравится. Пока идет честный бой — один на один — бадджон против злой собаки. И вместо того чтобы отозвать собаку, Гэвин приказывает ей драться до конца.
— Фас, девочка! — командует он, и рычание Сюзи становится еще страшнее.
Ее морда перепачкана кровью, она напоминает акулу — белая шерсть покрыта розовой пеной, она вот-вот откусит вору руку, если тот не прекратит сопротивление.
Пират выкрикивает испанские ругательства, бьет собаку свободной рукой, потом наклоняется, хватает нож, замахивается на Сюзи… Гэвин не выдерживает и тоже вступает в бой — всем своим весом наваливается на пирата, заламывает руку с ножом назад, отбрасывает нож в сторону. Теперь на одного бадджона их уже двое — бешеный пес и не менее бешеный толстяк.
В Гэвине просыпается жажда крови, он готов убить мерзкого пирата, и все же дает Сюзи команду разжать челюсти. Она подчиняется, садится, тяжело дыша, не спуская глаз со своей жертвы, готовая в любой момент броситься снова. Рука бадджона сильно порвана — Гэвин отпускает его, и пират, морщась от боли, отступает, зажимая рану рукой.
— Черт возьми, сучонок, ты уберешься с моей яхты или нет?! — рычит Гэвин.
Но пират, похоже, не понимает по-английски, он не двигается с места, устремляя на Гэвина злобный взгляд единственного глаза. Почему он смотрит на него как на идиота, причем идиота неопасного?
Да что же это происходит, господи! Гэвин пытается сообразить, как лучше поступить: противник вдвое моложе его, вдвое сильнее. Размахнувшись, он изо всей силы бьет мужчину в лицо — шмяк! — и как будто попал рукой по стене: костяшки ноют от удара. Но пират и с места не сдвинулся, даже не закрывается, стоит и моргает, как ошеломленный. Он же абориген, они все отлиты из нефти и рома, чтобы сбить такого с ног, требуется немало силы.
Лицо бадджона искривляется в гримасе ненависти, и Гэвин бьет снова. Хрясь! Этим ударом он рассекает верхнюю губу пирата, и только тогда тот признает свое поражение.
— Coño de tu madre! — с ненавистью хрипит он, со звериной грацией перепрыгивает через поручни и падает в свою пирогу.
Сюзи рычит, лает, а Гэвин сверху следит, как бадджон возится с зажиганием, в конце концов одной рукой заводит мотор и уносится в сторону следующего залива. По его виду совершенно ясно, что ему нисколько не страшно и не стыдно — он один из тех гребаных пиратов, о которых ходит столько страшных историй.
Оушен все это время терпеливо сидела в шлюпке — все слышала, хотя и не видела сражения. Потирая кулак, Гэвин наклоняется к дочке и замирает, натолкнувшись на ее взгляд — растерянный, непонимающий взгляд обиженного ребенка.
Он обнимает девочку, вдыхает запах ее волос, шепчет на ухо:
— Ничего, русалочка, ничего… Просто этот человек случайно забрел не на ту яхту.
Глава 5
И РЫБЫ УМЕЮТ ЛЕТАТЬ
Море спокойное, но в голове у Гэвина мысли гудят и роятся, как пчелы, их не удержать. Все время приходит на ум тот поющий коммунист, сеньор Чавес. Диктатор Чавес занимает его мысли с самого утра. И все эти люди в телевизоре, их дома, погребенные в бурой холодной трясине. По всей Венесуэле идут дожди. А как Чавес успокаивал жителей — так отец мог бы успокаивать своих детишек… Образ отца-руководителя страны вообще популярен в Карибском регионе. Так он хороший человек или нет, этот Уго Чавес? На вид не определишь, как не определишь характер Сонни из «Чудо-тура».