Только теперь до Гэвина доходит, почему при виде их ему захотелось разрыдаться в голос или убежать. Или закричать. Потому что у него никогда не будет сына. Он потерял этот шанс. Не будет совместной рыбалки и разделки рыбы тоже не будет.
Он тянет Оушен за собой, и на этот раз она, не сопротивляясь, позволяет себя увести.
— Папа, рыба стала пустая.
— Да.
— Мне ее так жалко!
— Мне тоже.
В Салине они заезжают в «Бургер Кинг», потому что это автокафе и не надо выходить из машины, и съедают по огромному гамбургеру, скармливая остатки Сюзи.
В Салине есть три больших такелажных магазина. В одном Гэвин покупает более подробную карту островов Эй-Би-Си, лампочку, заплатки для шлюпки (она явно где-то протекает), новую портативную систему УКВ — старая вот-вот отдаст концы.
В Пунде, более ориентированном на туристов районе Виллемстада, они проходят пограничный контроль и таможню, затем некоторое время бесцельно слоняются по улицам. В магазинах продают бриллианты и трусы от Келвина Кляйна, везде торгуют цветным ликером «Кюрасао»: оранжевым, зеленым, синим, красным. Правда, вкус у него всегда один — апельсиновый. «Синий Кюрасао» — одно название вызывает боль в печенке и глубокую печаль.
На береговой линии дома старые, построены в стиле барокко, с голландскими фронтонами и завитушками, похожими на напомаженные усы. Раньше они использовались как склады, а нынче выкрашены в нарядные пастельные цвета.
Из Пунды до Отробанды, что означает «другая сторона», через пролив Святой Анны перекинут качающийся мост. Они наблюдают, как мост медленно раскачивается вперед-назад, как в гавань входит баржа и, пыхтя, двигается по проливу внутрь острова. У огромной пристани пришвартован многоярусный, словно торт, круизный лайнер «Миллениум», обшитый голубой сталью.
Мост перестает качаться, и они решают перейти на другую сторону.
По пути Оушен разговаривает сама с собой:
— Мамочка, мы сюда приплыли на яхте, и Сюзи тоже с нами…
Время от времени она начинает бормотать, и он не мешает ей: ведь это ее душа, разум и сердце говорят одновременно.
— С нами все в порядке, — продолжает объяснять дочка. — Мы едем в путешествие. Папа говорит, что земля умеет смеяться, а я ему не верю. Я видела дельфинов. Я больше не хожу в школу. Сюзи мой лучший друг. Я видела розовый дом. Я сюда сама приплыла. Я помню наводнение, мамочка. Ты поправишься. Мы уехали в далекий город, он называется город сердца. И он в форме сердца, так папа говорит.
Гэвин сжимает дочери руку. Он и сам точно так же разговаривает с собой. Солнце снова садится, небо розовеет. Такое знакомое зрелище — закат на Карибах.
В Отробанде царит другая, более привычная им атмосфера, — здесь старинные фасады, не дождавшись ремонта, осыпаются, как в некоторых центральных районах Порт-оф-Спейна. Они подходят к просторной площади, где собралась толпа молодежи. Спортивного вида юноши выполняют сложные трюки: ходят на руках, делают сальто назад через голову, крутятся на голове, двигаются лунной походкой Майкла Джексона, шлепаются грудью прямо на асфальт, останавливая тело всего в нескольких сантиметрах от земли, и продвигаются вперед спазмоподобными толчками на манер гусениц. Оушен в восторге хлопает в ладоши и вместе с отцом продвигается ближе к центру толпы.
Из установленных на асфальте колонок, подсоединенных к бумбоксу, льется американский хип-хоп. Молодые люди — все черные, в кроссовках и вязаных шапочках, у некоторых на ногах наколенники, другие перебинтовали себе локти. Гэвин снова удивлен, он не ожидал увидеть столько брейк-дансеров здесь, в центре Кюрасао. А кого же он ожидал увидеть? Настоящих голландцев, белых женщин в сабо с покрытыми платками головами, пекущих ржаной хлеб? Возможно, но уж никак не этот Гарлем, не черных парней, напоминающих молодых бычков на родео. Мимо них на большой скорости пролетают юноши и девушки на скейтбордах.
— Пойдем, ду-ду.
На центральной улице блестят и сверкают неоновые рождественские украшения, подмигивают рекламные плакаты. И верно, ведь через несколько дней наступит Рождество! Но ему не представить себе праздник, они как будто зависли в неопределенном времени. Для них не существует календарных дат, они купили себе право бездумно бродить по улицам, глядя по сторонам, не думая о днях недели. Темные подворотни патрулируют тощие бездомные собаки, и Сюзи то и дело натягивает поводок.