Они прощаются у дверей гостиницы. Гэвин обнимает Фиби, крепко прижимает к себе, а Дэниел спускает Оушен на землю. Девочка сердито смотрит на взрослых снизу вверх, раздраженная тем, что так мала ростом, что еще остается ребенком.
— До свидания, Фиби, — важно говорит она, когда наступает ее очередь, и пожимает руку девушки, как если бы прощалась с юристом или секретарем.
Фиби в ответ обнимает ее и целует.
…Они снова остаются втроем и отправляются на местный почтамт искать работающий телефон-автомат.
Глава 18
ВОРОТА ШЛЮЗА
Лоцман Эдуардо — полноватый краснокожий мужчина средних лет с круглыми щеками и большими белыми зубами. Массивное золотое обручальное кольцо на его пальце отполировано, на губах порхает удовлетворенная улыбка. Они взяли Эдуардо на борт в Колоне, последнем порту со стороны Карибов перед входом в Панамский канал.
Колон напоминает Чикаго начала двадцатого века: на каждой улице орудует по банде. Здесь так небезопасно, что Гэвину посоветовали вообще не сходить на берег, а лоцмана доставили на борт «Романи» на специальном пароме. Эдуардо говорит на ломаном английском, а Гэвин — на ломаном испанском, так что они вполне хорошо понимают друг друга.
Оушен все еще не может пережить расставания с Фиби, сидит задумчивая, хмурая. «Папа, я больше никогда ее не увижу?» Как могла Фиби так внезапно появиться в их жизни и так же внезапно исчезнуть? Сколько разных видов потерь существует на свете? Много, русалочка, очень много. Эдуардо ее нисколько не интересует, Оушен едва смотрит в его сторону. Она ушла в себя, закрылась от мира за своими зеркальными очками в белой оправе.
Они пересекают огромное озеро Гатун, широкое, спокойное, мелкое. Так странно находиться посреди пресной воды, а не соленного моря. Озеро серо-синее, абсолютно гладкое, небо пыльно-лилового цвета. Холмистые берега сплошь поросли шалфеем и поэтому тоже сине-лиловые, а листья на деревьях — багряные, над ними кружатся хищные птицы. Такая тихая и жаркая погода опасна, свидетельствует о надвигающемся катаклизме.
Желтые песчаные берега озера укреплены в виде террас, чтобы не осыпались в воду. Там и сям снуют официального вида водные такси, огромные танкеры, нагруженные контейнерами с товарами, терпеливо ждут своей очереди на вход. Над озером летают аисты и цапли, яхты жмутся к кромке берега.
«Романи» проходит мимо двух катамаранов, связанных вместе для устойчивости — так им будет легче преодолевать шлюзы, когда уровень воды упадет. Они с Эдуардо изучают противоположный берег, паруса спущены, двигатель мерно гудит. Гэвин думает о Тихом океане, ждущем их на другом конце канала. Новый океан, как он их встретит? А дальше лежат Галапагосские острова, зачарованные, загадочные, ожидающие их, как томная, робкая невеста.
Впереди возносится к небесам Мост Столетия, протянутый от темной вершины Золотого холма до горбатой горы слева, соединяющий Панама-Сити с остальной частью Центральной Америки. История Панамского канала наполнена легендами: тысячи людей отдали свои жизни, чтобы построить его, большинство из них погибло от малярии и желтой лихорадки.
Эдуардо передает сообщение набитому туристами круизному лайнеру «Тихоокеанская королева», ползущему впереди. Триста или больше человек высыпали на палубы, щелкают телефонами и камерами, жарятся под палящим солнцем. Эдуардо объясняет, что им велено зайти в канал после лайнера. Придется использовать ручные тросы, а не серебристые маленькие электровозы, так называемые мулы, протаскивающие большие суда по всему каналу; они снуют вдоль берегов, как трамваи. Эдуардо предлагает пришвартоваться к лайнеру, с ними вместе пойдет еще несколько яхт, включая связанные катамараны.
«Романи» следует за «Тихоокеанской королевой» в первый отсек — как будто вышла на залитую водой улицу. По обеим сторонам протянуты рельсы для роботов-буксиров, в конце установлена караульная будка. Рядом с огромным судном их яхта кажется совсем маленькой, но Панамский канал принимает любые суда, включая даже «пешеходов». Да-да, за небольшую сумму человеку разрешается пройти канал вплавь. За ними выстроились четыре катамарана, связанные по двое. Они заходят осторожно, на малой скорости, встают у борта лайнера. Туристы глазеют на них свысока, команда кидает концы. Какой-то турист перегибается через перила, чтобы сфотографировать Гэвина в его ковбойском сомбреро.
— Чарльз Бронсон! — смеется Эдуардо, указывая пальцем на бороду Гэвина.
Гэвин втягивает живот, машинально отмечая, что стал значительно стройнее.