Не получается. Слишком далеко. Ну или я слишком слаб.
— А будет больно? — спросила Алиса, и ее голос в моей голове прозвучал приглушенно, как из-за толстого стекла.
— Не должно, — ответил я, хотя понятия не имел, будет или нет. А что, если я случайно наврежу ей? Что, если мое неумелое прикосновение оставит на ее душе узел?
Мысль была неприятной, но я отогнал ее. Без риска не будет и прогресса. Ну и она сама согласилась.
Я попробовал снова. И снова. Методично, настойчиво, как хирург, пытающийся найти нужный сосуд в темноте. Полчаса пролетели незаметно. Пот выступил у меня на лбу и заструился по вискам. Перед глазами плыли цветные круги. Я чувствовал себя выжатым до последней капли.
На сегодня достаточно. Не стоит перенапрягаться.
— Все, — выдохнул я, открывая глаза. — На сегодня хватит.
Алиса смотрела на меня с сочувствием и едва скрываемым разочарованием.
— Не получилось?
— Пока нет, — признался я, вытирая пот со лба. — Но это только начало.
Я вышел на задний двор. Прохладный воздух немного привел в чувство, прогнал остатки головокружения. Лидия уже ждала меня, одетая в строгий черный тренировочный костюм. Волосы убраны в тугой пучок, лицо сосредоточенно.
Серьезно настроена. Хорошо. Значит, не считает это игрой.
— Готов, ученик? — спросила она, и в ее голосе прозвучали нотки, которые я слышал у Феликса Рихтеровича, и при этом ее собственные — ирония и легкая издевка.
Кажется, ей нравится, когда я оказываюсь в неловком для себя положении. Ну что ж, пусть наслаждается, пока у нее есть такая возможность.
Она не стала тратить время на разговоры.
— Стойка. Ноги на ширине плеч, задняя стопа перпендикулярно, передняя прямо. Колени согнуты. Вес распределен шестьдесят на сорок на заднюю ногу. Спина прямая.
Четко, ясно, без лишних слов.
Я пытался повторить. Тело, еще помнившее вчерашнюю тренировку с Феликсом, слушалось неохотно. Мышцы ныли, суставы скрипели, координация хромала.
— Не так! — ее голос был резок, как удар клинка. — Ты заваливаешься вперед! Спину выпрями! Ты не мешок с навозом тащишь, а собственное тело!
Она подошла и, сначала не касаясь меня, начала корректировать мою позу.
— Вот здесь, — она провела рукой в воздухе, очерчивая линию от моего плеча до бедра. — Представь, что у тебя внутри стальной стержень. Не гнись!
И, явно не выдержав моих ошибок, положила руку на мое плечо. Осторожно, словно боялась, что ее тут же ударит током. Но от прикосновения, как и тогда на приеме у Муравьева во время танца, ничего не случилось.
Нет желания мне навредить — нет и проблем.
— Плечи расслабь! Напряжены только ноги и кор! — сказала она, выравнивая мою осанку и постукивая по торсу. — Дыши! Ты не дышишь, Громов! Вдох на подготовке, выдох на движении!
Она гоняла меня по площадке, заставляя делать шаги вперед, назад, в стороны. «Шассе», «балестра», «флеш-атака». Термины, которые еще вчера ничего не значили, теперь обретали форму и смысл. Я повторял за ней как марионетка, пытаясь скопировать ее легкие, пружинистые движения.
Она красива, когда двигается. Каждое движение точно, каждый шаг продуман.
Я чувствовал, как горят мышцы, как сбивается дыхание, как каждая клетка тела протестует против этой непривычной нагрузки. Но я продолжал. Потому что понимал — это необходимо.
Лидия почти во всем подражала своему учителю. Скрупулезна, дотошна и безжалостна. Она видела каждую мою ошибку, каждую неточность, и с явным удовольствием тыкала меня в эти косяки.
— Левая рука! Где левая рука⁈ Она у тебя болтается как плетка! Баланс! Кор! Дыши, говорю!
Но мне от того было только лучше. Чем больше прорех будет устранено — тем быстрее растет моя компетентность.
А на Лидию я не держал зла. Тяжело сердиться на человека, который, во-первых, пытается тебе помочь, во-вторых, разбирается в деле стократ лучше тебя, ну и очень четко просвещает.
Тем не менее, я проклинал все на свете, но останавливаться не собирался. Она права. Без этой базы, без этой муштры, все мои инстинкты и рефлексы были бесполезны.
И потому что в глубине души я был ей благодарен. Она не просто отбывала повинность. Она действительно учила меня. И это было важнее любых слов.
Важнее любых слов о ненависти.
Глава 4
После тренировки мы вернулись домой. Я видел, что даже Лидия вымоталась, хотя она явно очень давно не занималась такими интенсивными упражнениями. Ее щеки и скулы раскраснелись, прическа растрепалась, и сама она взмокла, хоть выжимай.