Господин капитан,
Обращаюсь к вам напрямую, минуя стандартные каналы, так как информация, которой я располагаю, носит чрезвычайный характер и требует немедленного внимания вашего ведомства.
Сегодня, в ходе коронерского дознания, в мое ведение поступило тело, которое, по всем признакам, стало жертвой ритуального убийства. Жертва — мужчина, предположительно расы эльфов. Способ убийства и последующие манипуляции с телом носят явный оккультный характер. Учитывая статус жертвы и специфику преступления, основная копия моего предварительного заключения и все материалы дела уже переданы в местное отделение Святой Инквизиции.
Однако, в ходе личного расследования по открытым источникам, мне удалось установить, что данный случай не является единичным. Похожее преступление, с идентичным почерком — ритуальные символы, вырванное сердце, жертва-эльф, произошло две недели назад в окрестностях Керчи. Уверен, что это звенья одной цепи. В Крыму действует группа, методично и жестоко охотящаяся на эльфов.
Проблема явно выходит за рамки нашей провинциальной юрисдикции и компетенции местной полиции. Речь идет о предположительно серийных ритуальных убийствах, которые могут иметь далеко идущие последствия для стабильности в регионе.
Прошу вашего содействия, чтобы данная информация не просочилась в прессу и не вызвала панику и возможные межрасовые столкновения до того, как будут приняты централизованные меры. Кроме того, убедительно прошу подключить к анализу имеющихся у вас специалистов. Уверен, их опыт позволит увидеть картину целиком.
Я готов предоставить любую дополнительную информацию и оказать полное содействие вашему ведомству. Копии всех протоколов и заключений по обоим делам (Улина и нынешнее), а также ссылку на ресурс с информацией из Керчи прикреплены к данному письму.
Отправив письма, я набрал номер Пристава.
— Евгений Степанович, доброе утро. Громов.
— Виктор, — голос Докучаева был напряженным. — Я как раз собирался тебе звонить. Что там у тебя?
— Убийство, — коротко ответил я. — Отравление редким препаратом, который используется спецслужбами, после — ритуальные манипуляции. Я отправил отчеты Потапову и Корнею. А также, — я сделал паузу, — проинформировал капитана Соколова из СБРИ.
В трубке на несколько секунд повисла тишина. Я почти физически ощущал, как Докучаев переваривает эту информацию.
— Правильно сделал, — наконец сказал он, и в его голосе прозвучало облегчение. — Очень правильно. Я тут с утра на ушах стою, обзваниваю коллег по всему Крыму. Керчь, Ялта, Симферополь… Картина, скажу я тебе, вырисовывается жуткая. За последние полгода пять подобных случаев., но только последние два — эльфы. И во всех случаях местные власти списывали это либо на самоубийство, либо на несчастный случай. Никто не хотел связываться, так что заминали дела.
— Теперь придется, — сказал я.
— Теперь придется, — согласился он. — Соколов уже со мной связался, — я удивился от этой информации. С момента отправления моего письма прошло не больше трех минут. — Они берут дело под свой контроль. Сказали, чтобы мы оказывали полное содействие, но не лезли на рожон. И, Виктор… — его голос стал тише. — Они просили передать тебе личную благодарность. За внимательность и небезразличие, так сказать.
— Я просто делал свою работу, Евгений Степанович.
— Делай ее и дальше, — сказал он. — И смотри в оба.
Мы вернулись в офис. В кабинете была только Лиза. Она сидела за своим столом, разбирая бумаги, но, увидев нас, тут же поднялась. Выглядела она все еще бледной, под глазами залегли тени, но во взгляде уже была прежняя энергия.
— Вернулся, — она подошла ко мне и, не обращая внимания на присутствие девушек, крепко, но быстро обняла. Это был жест скорее товарищеский, чем интимный — объятие человека, который рад видеть, что ты жив и цел. Я почувствовал легкую дрожь в ее руках, прежде чем она отстранилась. — Я уже в курсе последних новостей, — сказала она. — Мне Андрей с Игорем с утра все уши прожужжали. Это какой-то треш, Виктор. Просто полноценный треш.
— Треш — не то слово, чтобы описать происходящее, — коротко ответил я. — Тем не менее, рад видеть тебя в строю, Лиза. Как самочувствие?
Она усмехнулась, и эта усмешка была похожа на прежнюю дерзкую Лизавету.
— Жить буду. Врач сказал, что у меня организм как у имперского гвардейца — восстанавливаюсь быстро.
— Не сомневался, — кивнул я. — Что по делам?
— Все под контролем, — она вернулась к своему столу, мгновенно переключившись в рабочий режим. — Отчеты разобрала, новые заявки внесла в систему.