– Не спится? – послышался голос Евы. Уголёк вспыхнул.
– Выспался, – ответил Никомах.
Она сидела на подоконнике, закинув ногу на ногу, и глядела на улицу через широкую щель между досками. Там мало что проглядывало: вагоны, постройки, груды мусора, – всё мутное, едва различимое в дымке дождя. Никомах встал рядом с Евой. От неё пахло табачным дымом, дождём, лесом, всеми пройденными дорогами. И запах пробуждал в нём желание. Она чувствовала это и с тех пор, как они покинули водный вокзал, завела с ним странную игру взглядов, движений рук, интонаций, стала называть коротко и дерзко «Ник». И всё не позволяла к себе прикасаться, наверняка испытывая садистское удовольствие.
Переход от водного вокзала занял пару дней. Они добрались до небольшого городка, где буквально две пересекавшиеся в центре дороги и несколько десятков двухэтажных домов. Обветшалые здания оплетала путами зелени дикая природа. Дождь зарядил ещё вчера вечером и не думал останавливаться, превращая всё вокруг в непроходимое болото.
– Некогда ждать, – в темноте раздался хриплый после сна голос Ларса.
Он неудачно шагнул, загрохотали пустые канистры, послышалась ругань. Еву это рассмешило.
– Не видно ничерта, – проворчал Ларс.
– Там льёт, как из ведра, – сказала Ева.
– Он может и неделю идти. Не сидеть же в этой дыре. Время у нас поджимает.
Он поправил ремень, накинул куртку. Оружия у них не осталось – уносили ноги от «Странников».
– Нужно выдвигаться, – согласился Никомах.
– Что ж, – кивнула Ева, – если прыгать в ад, то нет разницы, в какую погоду.
– Там отогреемся, – шутливо сказал Никомах.
Ева вздрогнула от того, что он положил руку ей на плечо. Он улыбнулся, глядя ей в глаза: один – ноль, ты проиграла. Но в её взгляде он прочёл беспокойство. К чему бы?
Они вымокли до нитки, едва вышли из укрытия. Небо прорезали лиловые полосы молний, после чего земля содрогалась от грома. Составы вагонов, казалось, уходили в бесконечность. Ева торопливо шла впереди: где находится портал, ведала только она. Несколько раз им пришлось подныривать под вагонами и проходить сквозь открытые товарняки. Картина не менялась: поезда, рельсы, заросли, мусор и вода.
– Если всё это взаправду, то я не понимаю, чем мы заслужили такое будущее, – сказал Никомах, в очередной раз проползая под вагоном.
Ева пустилась в философствование:
– Цикл существования человечества разделяется на четыре века, отмеченные таким же числом фаз постепенного помрачнения первоначальной духовности. Наш мир соответствует четвёртому веку. Тантрические тексты описывают его состояние как полное пробуждение женского божества Кали, которая в низших проявлениях является богиней оргиастических обрядов. В тёмный век она полностью пробуждается и начинает действовать. Так что мы живём в эпоху антропологического кризиса, времени максимального удаления человека от чистой духовности. То, что ты видишь, результат этого кризиса.
– Конец одного цикла является началом другого, поэтому точка, в которой определённый процесс достигает предела, является точкой, с которой начинается его разворот в обратном направлении, – Никомах не ударил в грязь лицом.
– Невозможно предугадать, каким образом, и на каком уровне будет реализована преемственность между циклами. Думаю, после нулевой точки нас едва ли ждёт век процветания. Смотри и внимай! – она звонко рассмеялась, повернулась и сделала несколько шагов вперёд.
– Всё это хорошо, но нас убьёт технологический прогресс, – вмешался Ларс, всю дорогу он угрюмо молчал, – и ни о какой духовности говорить даже не придётся. Прогресс имеет свойства волны, каждая из которых мощнее предыдущей. В итоге всех смоет к чертям последним цунами. Может, НОВА как раз его готовит. По крайней мере, что они вытворяют – начало конца. Всё-таки Митичев не дурак. Что-то раскопал и его убрали.
Поплыли клочья тумана. Дождь внезапно кончился, оставив в воздухе мокрую взвесь. Окружающее пространство накрыла темнота, и даже мощные фонари с ней не справлялись.
– Пришли! – крикнула Ева.
Никомах огляделся. Куда пришли? Слева во мрак уходил железнодорожный состав, справа, в промежутки между вагонами проглядывало открытое поле.
– Смотри, – подозвала его Ева.
Никомах подошёл к девушке. Ларс остановился поправить шнурки на ботинках.