Подошедший патрульный, приложил к груди правый кулак:
– С вами всё в порядке, господин инспектор? – осведомился он.
– Да, всё хорошо, – Горину пришлось приложить усилия, что бы говорить вежливо с привычной механической холодностью.
– Вы проехали на красный, я решил, может, что-то случилось, – патрульный украдкой заглянул на заднее сидение машины Горина, не держит ли кто-то инспектора под прицелом пистолета. Беспокойство с его лица сошло, как только он убедился, что в машине нет посторонних.
– Всё нормально, – сказал Дмитрий, – тяжёлый день. Отвлёкся.
– Сопроводить вас?
– Нет благодарю.
– Доброй ночи, господин инспектор, – патрульный ударил в грудь кулаком и удалился.
Когда полицейская машина скрылась за поворотом, Горин бессильно откинулся в кресле. Кем ты стал? – прошептал он, глядя в салонное зеркало. Он почувствовал, как внутри него лопнул долго зревший нарыв, выплеснувший весь накопленный яд в вены. Оскалившись, он яростно ударил по зеркалу кулаком, отчего оно брызнуло трещинами. Ненавижу тебя! – крикнул Горин, и десятки его отражений повторили эти слова безмолвным эхом, скривившись в издевательской ухмылке.
Модель № 670
Безлюдные типовые пятиэтажки незаметно сменились приземистыми постройками с чернеющей внутри пустотой. Разбитая дорога круто взяла влево и вывела Никомаха к берегу, поросшему высокой травой и колючими кустами. Что-то влекло его сюда, словно в нём встроен компас, отзывающийся на единственный ориентир. Проход к пляжу преграждали покосившиеся высокие ворота из сетки рабицы, с затёртыми выцветшими табличками, из которых читалось только предупреждение: «За буйки не заплывать!». Никомах ухмыльнулся: можно подумать, кто-то следует этим запретам.
На берегу властвовал ветер. Штормовые волны бросались на белый песок, оставляя после себя водоросли, гниющие под солнцем. На вышке спасателей трепетал изорванный бурей синий флаг с жёлтым крестом. Никомах прошёл мимо, остановился возле сарайчика, где, должно быть, хранились лодки или шезлонги. Белая краска на нём слезла, обнажив трухлявые доски. Казалось, хорошенько приложишь ногой по стене, и хлипкая постройка рассыплется. Никомах подёргал тяжелый амбарный замок, заржавевший, словно его не открывали десять лет. Какого чёрта я тут делаю, вырвался у него вздох. Вокруг ничего не давало ответ. Никаких признаков жизни. Оглушающая пустота давила невероятной тяжестью, как будто он оказался под толщей воды. Оглядев ещё раз безмолвный берег, он тяжело зашагал по зыбкому песку в сторону пирса, стрелой врезавшегося в бушующее море.
Выйдя на пригорок, откуда открывался вид на песчаную косу, уходящую в туманную даль, он почувствовал укол в спину – кто-то наблюдал за ним. Это был мальчик лет десяти со светлыми волосами, не к месту торжественно одетый – белая сорочка, брюки со стрелками и чёрные лакированные туфельки. Казалось, он пришёл на детский праздник, который отменили в последний момент, забыв его предупредить. У Никомаха похолодело внутри. Он знал, кто перед ним.
– Твои возвращения означают, что я ошибся, – сказал мальчик, когда Никомах приблизился.
Мужчина сел на песок со вздохом усталого путника, позволившего привал. Он внимательно посмотрел на ребёнка, потом в его глаза, неестественно серые, холодные настолько, что казалось, воздух вокруг стал ледяным.
– Кто ты? – сказал Никомах, оглядывая берег, испещрённый следами.
Вопрос бестолковый, он его задал, чтобы потянуть время, собраться с мыслями. Мальчик, будто впавший в секундное забытьё, чертил веточкой на песке агроглифические знаки.
– Моё имя Архитектор, – произнёс он, смахнув рисунок, выведенный с точностью машины.
Никомах сощурился, глянув на безоблачное небо, где в зените застыло солнце.
– Когда я приходил?
– Минуту назад, час, тысячу лет. Разве имеет значение? Ты приходишь, и я начинаю заново.
– Начинаешь что?
– Искать решение. В этот раз мне удалось смоделировать двести тридцать миллиардов фрактальных миров. Каждый из них – копия исходной реальности, физически существующей в пространстве и времени. События в них цикличны. Где-то ты открываешь дверь квартиры и переступаешь порог, где-то ведёшь разговор, но не знаешь, что он бесконечно повторяется, ведь твоё сознание наполнено воспоминаниями и мыслями о будущем. Психика человека воспринимает время одномерно, события для вас разворачиваются последовательно, одно за другим. А оно имеет трёхмерную структуру; прошлое, настоящее и будущее объединены в общее пространство. Я обнаружил зависимость его структуры от колебаний энергетических оснований мироздания. Изменяя их частоту и амплитуду, я меняю пространство времени. Таким образом, в созданных мною моделях, – мы в одной из них, – ты становишься копией самого себя, подчинённой заданному мною алгоритму. Моя задача – вычленить и соединить те фрактальные модели, которые приведут к позитивному изменению исходной реальности.