— Это большой шаг вперед по отношению к немому кино.
— Вам известно, как они устроены?
— О да. Фотоэлектрический элемент.
— Стало быть, да. Почему, коли можно превратить свет в звук, нельзя превратить звук в свет?
— Вы имеете в виду изобретение фоноэлектрического элемента?
— С определенной несомненностью, однако такое изобретение наверняка будет не чих бараний. Я частенько размышляю, какого рода свет производила бы благородная американская Конституция из уст президента Рузвельта?
— Очень интересное рассужденье.
— Или речь Артура Гриффита?{65}
— Еще бы.
— Чарлз Стюарт Парнелл верил всем сердцем, что все беды и горести Ирландии суть следствие пылкой любви к зеленому цвету. Меня в зелен флаг оберните, мальцы{66}. Если пропустить речи этого великого человека через элемент (а сам он элементарно просидел не один месяц), не гемохроматозная ли получится штука, если раствор взять ярко-зеленый?
Это Мика повеселило — как и вся эта чудная идея. Кажется, он помнил, что имелся прибор, который «производил» свет на экране, чарующие узоры оттенков и цветов. Но сержант мыслил не об этом.
— Да. И каков будет цвет голоса Карузо или Джона Маккормака, исполняющего «Там за Евиными садами»?{67} Но скажите мне вот что, сержант. Отчего вы упорно прокалываете покрышки полицейскому Хвату?
Сержант подозвал официантку, заказал ячменного вина для себя и маленькую бутылку «вот этого» для своего друга. Затем доверительно склонился к Мику.
— Просвещены ли вы либо же наслышаны о молликулях? — спросил он.
— Разумеется.
— Удивит ли вас либо же сразит постичь, что Молликулярная Теория орудует в приходе Долки?
— Ну… и да, и нет.
— Она творит ужасные разрушения, — продолжил сержант, — половина населения страдает от нее, она хуже черной оспы.
— Не приструнят ли ее амбулаторный врач или «Народные учителя»{68}, или же вы считаете, что это дело глав семейств?
— Рожки, ножки и середка всего этого, — ответил сержант чуть ли не свирепо, — Совет графства.
— И впрямь все запутанно.
Сержант изысканно отпил в глубокой задумчивости.
— Майкл Гилэни, знакомец мой, — сказал он наконец, — пример человека, которого Молликулярная Теория едва в хлам не укатала. Не зловеще ли поразит вас, узнай вы, что человеку этому грозит стать велосипедом?
Мик в учтивом недоумении покачал головой.
— Ему почти шестьдесят лет отроду, посредством прямой калькуляции, — сказал сержант, — и как таковой провел он не менее тридцати пяти лет верхом на своем велосипеде, да по каменистым проселкам, да вверх-вниз по надлежующим холмам, да в канавы глубокие, когда дорога блудит от натуги зимы. Он всегда следует в том или ином определенном направлении на велосипеде, во всякий час дня — или же возвращается оттуда во всякий прочий час. Если б велосипед его не крали каждый понедельник, он был бы уже более чем наполовину.
— Наполовину где?
— Наполовину становления клятым велосипедом самолично.
Не впал ли сержант Фоттрелл впервые в своей жизни в пьяный лепет? Фантазии его обыкновенно бывали потешны, однако не столь милы, если оказывались бессмысленны. Когда Мик сказал что-то в этом роде, сержант уставился на него раздраженно.
— Вы когда-нибудь изучали Молликулярную Теорию, когда в отроках ходили? — спросил он. Мик ответил в том смысле, что нет, ни в коих подробностях.
— Сие очень серьезное расхищенье и маловразумительное усугубленье, — промолвил сержант сурово, — однако я вам в общих чертах ее обрисую. Все состоит из маленьких молликулей самого себя, они летают всюду концентрическими кругами, дугами, сегментами и бессчетными другими путями, каковые чересчур многочисленны, чтобы как-то назвать их соборно, ни на миг не замирают и не покоятся, а крутятся себе дальше и мечутся туда и сюда, и снова туда, вечно в движенье. Следуете ли вы за мною умственно? Молликули?
— Думаю, что да.
— Они проворны, как двадцать паскудноватых лепреконов, пляшущих джигу на плоском надгробье. Возьмем-ка овцу. Овца есть всего-навсего миллионы крошеных частиц овцовости, вертящихся всюду в затейливых вихляньях внутри этой тварюги. Что есть овца кроме сего?
— Это ж наверняка вызывает у овцы головокруженье, — заметил Мик, — особенно если вращенье происходит и в голове у овцы в том числе.
Сержант одарил его взглядом, какой сам он, без сомненья, описал бы как нон-поссум и ноли-ми-тангере{69}.