Но Яну больше занимала практическая сторона вопроса.
– Теперь послушай мою историю, Лиинар, – начала она. – Точнее, нашу, то есть то, что напрямую касается тебя. Ты не маленький инопланетный покемончик, которого можно спрятать под кроватью и подкармливать. Ты здесь без документов, без денег, без жилья. Знание языка – это плюс, но если ты кому-то начнешь рассказывать то же, что и мне, тебя отправят в психушку или еще куда похуже. Ты не можешь работать без документов, не можешь снять квартиру, а на улице будешь слишком беззащитен.
Меня, честно говоря, охватила паника при этих словах. Я не задумывался о том, что мне придется остаться здесь надолго – возможно, навсегда. Но следующие слова пробудили во мне надежду.
– Я поверила в то, что ты рассказал, и я могла бы предложить тебе остаться у меня. Но я студентка, мне помогают родители, подрабатываю в библиотеке, живу одна, обеспечивать твое выживание здесь и кормить нас обоих не смогу. Ты, Лиинар, видишь выход из этой ситуации?
Я решился.
– Я буду работать. Я хорошо знаю эту эпоху, пусть и в теории. Думаю, что моих навыков должно хватить, и я готов к самообразованию. Буду благодарен тебе за помощь.
Она только скептически хмыкнула.
Так я поселился у Яны. Она отдала мне вторую комнату, помогла купить одежду, выделила ноутбук на определенное время дня, пока она на учебе или спит. Я действительно был благодарен ей за доверие, поэтому старался помочь по дому, хотя все эти бытовые вещи были мне незнакомы – самому готовить, убирать, стирать, гладить. Она учила меня, начав с элементарных вещей, потому что часто приходила совсем уставшая, и времени на все ей не хватало. Постепенно мы привыкали друг к другу. И, как гость, я не позволял себе лишнего.
Документов у меня не было, поэтому я мог работать только удаленно. Мою грамотность даже как иностранца Яна оценила и посоветовала заняться веб-райтингом. Я быстро набрался опыта. Правда, она редактировала тексты, убирая некоторые устаревшие слова. Я не спорил, мой университетский курс был довольно обширным, и в голове многое перемешалось. Вскоре я занимался и программированием – заказы оказались простыми, на уровне моих школьных уроков, только языки видоизменились, но я освоился. В Интернете всегда можно было найти необходимые справочники и методички по всем моим вопросам. Я учился каждую свободную минуту, а для души позволил себе несколько дизайнерских разработок, вспомнив любимую голографию.
Конечно, я не мог упустить свой шанс ближе познакомиться со всем, о чем когда-то делал рефераты. Изучал новости, но быстро запутался в неоднозначности толкований. Листал мемы, которые для меня были как наскальные рисунки. Просил Яну принести мне из библиотеки бумажные книги и читал их, испытывая некое новое чувство, а также уколы стыда за самозабвенные радости детства. Когда у Яны было время, вместе ходили в музеи, в театры. Только московские, конечно, для покупки железнодорожных и авиабилетов мне были нужны документы. Рискнуть и рассказать жалостливую историю в паспортном столе мы так и не решились – не было даже сведений о том, где я родился, где обучался и работал.
Своим знакомым, даже родителям, Яна обо мне не говорила. Возможно, ей было непривычно вести такой замкнутый образ жизни. Я хотел, чтобы ей не было скучно со мной, и искал развлечения для нее. Рассказывал ей истории о себе и о своих знакомых, и в антураже XXII века это было довольно забавно. Иногда смотрели фильмы и сериалы, обсуждали их. Я пробовал блюда, о которых раньше только читал, и они были приготовлены человеческими руками, и хлеб не был нарезан идеально ровно, и котлеты бывали подгоревшими, и все это было прекрасно.
Моя юная душа требовала приключений, и мне хотелось не только приобщаться к искусству. Однако бары и ночные клубы для меня оказались под запретом – Яна сообщила, что ее материнский инстинкт не настолько развит, чтобы заботиться обо мне в том состоянии, в каком я могу оказаться после контакта с несинтетическими алкогольными напитками.
Сама Яна много училась, собиралась стать психиатром (вот откуда такое хладнокровие!), и я советовал ей некоторые мнемонические техники, набросал пару программ для решения тестов. Когда она готовилась к экзаменам, нервно кусала прядку волос, потом «залипала в смартфоне», и я вежливо советовал ей вернуться к занятиям.
– Развелось попаданцев как собак нерезаных! – недовольно заявляла она, но к занятиям возвращалась.
И все же отношения становились теплее. Я привыкал к этому времени и почти не чувствовал себя чужим. Но иногда вспоминал об оставленной работе, о выходном пособии, о доме на спутнике, о всей этой жизни, где многое можно было (будет?) получить, лишь руку протяни.
– Ты кинестетик и интроверт! – заявила Яна, когда прошла курс общей психологии. – Ты все пропускаешь через себя, рефлексируешь, говоришь лишь о своем отношении ко всему, не умеешь описывать детали, а здесь ты успел узнать и увидеть больше, чем у себя!
Понял. Взвешен, измерен и признан негодным.
На самом деле я понимал, что эта ситуация не может так долго тянуться. Иногда я представлял, что у Яны появляется своя семья. Я не могу остаться, пытаюсь получить документы, но обо мне нет никакой информации, и начинаются проблемы... Мне ведь даже квартиру не снять самому, пусть и есть деньги. Что меня ждет? Ночлежка, церковь? И для чего я коплю все эти впечатления? Как мне объяснить свое существование? Кто я здесь? Виртуальный фантом, существую только под ником в Интернете. Допустим, я получаю документы незаконным путем, нахожу себе угол, старею в страхе и одиночестве, и это в лучшем случае. Картина казалась реалистичной до мороза по коже. Нет. Мне нужно будет вернуться обратно.
Я много думал об этом, но наступало утро, и каждый день был ценен для меня. И снова я чувствовал себя полноправным членом этого общества, и не хуже других, и нелегальное положение больше не угнетало меня. Когда мы с Яной говорили о пустяках, когда гуляли вместе, листали книги, и когда мой заработок приходил на ее карту.
И тогда я рассуждал – а куда мне возвращаться? На станцию, жить там в полном одиночестве несколько лет ради чьих-то целей? Потом вернуться с пособием на спутник – и что тогда? Смогу ли я завести семью, найти работу? Конечно, там я не выбивался из общего ряда, все крутились как могли ради пресловутой продуктивности. Здесь же вокруг были люди, они разговаривали, смеялись, узнавали новое, не были зациклены на технологиях. Улыбчивая официантка подавала кофе, в парке играли дети, на набережной танцевали пары. Я мог наблюдать за этим со стороны, и никто не замечал меня.
Здесь была Яна.
Мир был негостеприимен, и она стала моим миром.
Так прошли три месяца, наступила осень. Я встречал Яну у метро, когда она поздно возвращалась, и мы вместе шли домой.
В тот день шел небольшой дождь. На улице было тихо, и все окна домов горели приветливым светом. Мы укрылись одним зонтом.