— Соберите все обратно в мешок, берите его и несите в отделение, — велел господин следователь стражникам, поднимаясь с корточек. — Там мы продолжим говорить, если, конечно, нет желающих ответить на мои вопросы прямо здесь, под дождем.
Стражники с унылым видом принялись за порученную работу; возразить, однако, ни один из них не посмел.
— Как звать? — обратился он между тем к старику.
— Мориц, майстер инквизитор, — откликнулся тот, еще плотнее обхватив себя за плечи. — Мориц Дишер.
— Так, значит, это ты нашел тело, Мориц, — уточнил Курт.
Старик кивнул.
— Когда и как?
— Да как рассвело, — передернул плечами бродяга. — Я каждый день, как рассветет, на обход выхожу. Иду мимо всех мусорных куч, вдруг где что-нибудь попадется, что можно было съесть или продать за пару грошей… Вот и сегодня шел. Гляжу — лежит мешок, здоровый такой и добротный при том. Я и решил заглянуть. Потянул, а он тяжеленный! Из рук у меня вырвался и скатился с кучи вниз, ну и раскрылся. А там… Я как голову увидел, так заорал со страху, а на мой крик уж и стража набежала. Схватили сразу, велели тут ждать, не отходя, будто я виноват в чем. Только я его не убивал, майстер инквизитор! Зачем бы мне? Да и не смог бы я эдак вот. Не те уж силы…
— Ты знал убитого?
— Нет, майстер инквизитор. Никогда раньше его не видел.
— Тогда свободен.
— Но… то есть… — старик явно опешил от такого поворота, так что даже не сразу понял, что ему было сказано и что ему теперь полагается делать. — Мне не нужно с вами?
— Да, Мориц, тебе незачем идти с нами в отделение. Возвращайся домой и займись своими делами. Если ты мне понадобишься, я тебя найду.
Старик благодарно закивал и исчез в очередном темном проулке. Стражники проводили его завистливыми взглядами.
— Итак, — произнес Курт, обращаясь к хранителям городского порядка, когда тело было уложено на ледник, а все живые разместились в рабочей комнате следователей в отделении. — Теперь я хочу услышать ваш рассказ о произошедшем.
— Шли мы, значит, как всегда. Обход делали, — начал плечистый. — Вдруг слышим впереди за поворотом крик. Вроде как не о помощи, а удивленно-испуганный скорее. Ну, мы шагу-то прибавили, выскочили, а там этот оборванец стоит с мешком, а в мешке башка. Вот мы его и придержали на месте, от греха. А как поняли, что это опять тот самый душегуб поработал, что вы ищете, так мы мигом местного мальчишку снарядили, чтоб за вами бёг.
— Тебе есть, что добавить? — обернулся он ко второму стражнику, до сих пор лишь молчавшему и согласно кивавшему.
— Нет, майстер инквизитор. Все так и было.
— Гессе, — как можно мягче поправил Курт. — А как ваши имена?
— Я Карл. Карл Шульц, — представился первый.
— А я Дитрих Ландсбух, — подхватил второй и даже улыбнулся. Очевидно, тепло, сухость и понимание, что раз речь зашла об именах, то под дождь их погонят еще не сейчас, настроили его на более благодушный лад.
— Итак, Карл, ты узнал убитого. Верно? Расскажи, что ты знаешь о нем.
— Да не то чтоб много, майстер Гессе. Просто я как раз в той части города живу, откуда до святого Петра всего ближе, вот и хожу на мессы туда. Душа у меня черствая, я в церквях предпочтениев не имею, куда ближе, туда и иду. Оно ж главное, чтоб с Богом соприкоснуться, а где именно, так и не важно. В общем, хожу я к Петру. А Вернер… убитый в смысле, он там служкой был, свечи зажигал и вот это все. Жил, кажется, прямо при церкви. А так-то я про него немного знаю. Разговаривали пару раз и все. Вроде из бедной семьи, а парень неплохой. Тихий, вежливый, набожный очень… был. У нас с ним как-то спор вышел, до коей меры должно себя защищать, ежели на тебя не словом, а кулаком или ножом каким нападают. Он мне, ишь ты, втолковывал, что надобно неприятелю своему вредить не более, чем он тебе навредить вознамерился.
— Похвальная незлобивость, — отметил Курт, когда стражник примолк, явно не зная, что еще сказать.
— Так вот и я ему так сказал! — оживился Карл. — А он мне — это, говорит, не незлобивость, а смирение и стойкость, потому как если ты достаточно силен, чтобы наказать своего обидчика в большей мере, чем он тебя обидел, то сделать так — поддаться искушению силой, а не сделать, стало быть, проявить крепость духа, а оттого силу лишь большую. А большего я, пожалуй, что и не знаю. Вам бы лучше со священником тамошним поговорить. Он всяко поболе моего рассказать сможет.
— Я поговорю, — кивнул Курт. — А пока скажи мне вот еще что: когда ты видел Вернера в последний раз?
— Так вчера вечером. Я на службу ходил. Всегда хожу перед ночным дежурством. А то ведь мало ли что…