— Ты впрямь думаешь, что тут есть что-то по нашей части? — понизив голос, уточнил помощник; Курт пожал плечами:
— Пока не знаю. Но если все же да, времени в самом деле терять не стоит.
Надежды на то, что род своих занятий и цель прибытия в деревню удастся сохранять в тайне хотя бы до утра, Курт не питал; новости по такого рода селениям всегда распространялись со скоростью невероятной, что являлось еще одним поводом поспешить, прежде чем гипотетический виновник предполагаемого преступления успеет прослышать о явлении именитого следователя и осложнить ему задачу. Посему на визгливое, недовольное «Кто там?», прозвучавшее из-за двери в ответ на негромкий, уверенный стук, отозвался привычно:
— Святая Инквизиция. Открывай.
Дверь отворилась в следующий же миг, и на господ дознавателей устремился настороженный взгляд хозяйки дома — почтенной матроны, явно подступавшей к полувековому рубежу. Она коротко скосилась на вывешенный поверх фельдрока Сигнум и отступила в сторону, пропуская нежданных гостей внутрь.
— Фрида живет в этом доме? — задал вопрос Курт, едва переступив порог.
— Здесь, да… — не вяжущимся с ее габаритами тонким голосом зачастила матрона. — Невестка она моя, Фрида. Нешто она натворила чего? Вот же, Господи, напасть! Я за ней всякое знаю, и хозяйка она негодная, и мать невнимательная, но чтоб по вашей части чего утворила, я и подумать не могла! А то, может, вам не она нужна, майстер инквизитор? — загорелся внезапной надеждой взгляд. — Другая Фрида. У нас в деревне, знаете, майстер инквизитор, ажно три Фриды! Одна кузнецова дочка, одна еще старая уж совсем, за колодцем живет, у самой церкви. Кузнец-то, когда дочку так называл, думал, старуха помрет со дня на день, а она все живет да живет, коптит небо. А тут еще Карл мой себе из соседней деревни девку приглядел, так и она — Фрида! Будто нам двух мало было!
Курт, вознамерившийся было прервать хозяйские излияния и позвать сюда ту, с кем он явился говорить, передумал; подобное словесное недержание приключалось порой с людьми определенного склада при виде следователя Конгрегации, и раздражало сие майстера инквизитора неизменно, однако ж он на собственном опыте неоднократно убеждался, как полезно бывает дать подобному свидетелю выговориться. Порой именно из таких вот случайных обмолвок извлекалось то, о чем и не подумается спросить при разговоре, но что значительно упростит дальнейшее расследование. Вот хотя бы из сказанного переполошенной матроной уже можно было сложить мнение и об отношениях внутри семьи, и о части иных жителей деревни, и о местных байках и дрязгах.
Хозяйка дома распалялась все больше, и вот, привлеченная громким голосом свекрови, в комнату выглянула молодая женщина с наполовину расплетенной ко сну косой.
— Вы меня зва… ой! — воскликнула она, увидев гостей, и будто прикипела взглядом к Сигнуму.
— Итак, ты — Фрида, — утвердительно произнес Курт. — Которая последней видела Агату Шмит на улице.
— Д-да, — молодая женщина мелко и нервно закивала. — То есть, наверное, да. Я не знаю. Я просто ее видела, недолго совсем. А потом не знаю. Может, еще кто-то видел… Только, наверное, нет, потому что иначе, конечно, сказали бы. А почему вы…
— Стоп, — прервал ее Курт, резко вскинув руку. Он уселся на лавку у массивного деревянного стола. — Сядь, Фрида, успокойся, соберись с мыслями и расскажи мне, что ты делала и где была вчера утром, когда видела Агату. Четко, подробно и понятно.
Женщина послушно примостилась на уголок скамьи, комкая в ладонях подол юбки. Бруно и хозяйка дома остались стоять, где стояли. Видно было, что матрона изрядно беспокоится, но сказать или сделать что-либо без позволения свалившихся ей на голову на ночь глядя следователей не осмеливается.
— Я вышла во двор, дров принести, чтобы обед стряпать. Так-то сейчас жарко, чтобы печку топить, и готовить было еще рановато, но матушка велела, чтоб дрова уж были, а то потом руки от теста лишний раз отмывать, воду тратить зазря…
Старшая хозяйка утвердительно воздела указательный палец, будто желая призвать всех в свидетели своей правоты, но Курт вмешался, прерывая одну женщину и не давая другой раскрыть рот:
— Я понял, — мягко проговорил он. — Тебе очень нужно было выйти за дровами именно тогда, но ты утверждаешь, что готовить было еще рано. Во сколько же именно это случилось?
— Часа за два до полудня, — уверенно отозвалась Фрида. — Хлеба мы еще с утра напекли. А пирог, он быстро делается. К часу пополудни, когда надо мужчинам в поле обед нести, всяко был бы уже готов.