Он потянулся к перу и бумаге. Неспешно выводя буквы своим ровным книжным почерком, он жалел только об одном: что не сможет увидеть физиономию Курта, когда тот прочтет его письмо. Но в том, что при этом скажет пока еще особо уполномоченный следователь, а в недалеком будущем — Великий Инквизитор Конгрегации по делам веры Священной Римской Империи Курт Игнациус Гессе, Его Святейшество Папа Бруно Первый, бывший студент, смутьян и без пяти минут еретик, нисколько не сомневался.
Камень преткновения
Автор: Мария Аль-Ради (Анориэль)
Краткое содержание:отец Альберт уговаривает Сфорцу сделать неоднозначный шаг
В рабочей комнате Гвидо Сфорцы царил полумрак, лишь вокруг стола разгоняемый пламенем светильника и пары свечей, установленных среди привычного нагромождения бумаг и шкатулок. На тихо вошедшего собрата по Совету хозяин комнаты обернулся медленно, оторвав взгляд от лежащего перед ним свитка, и Альберт невольно подумал, как сильно кардинал сдал за последние годы. Еще пять лет назад мало у кого поворачивался язык назвать Гвидо Сфорцу, вовсю гонявшего курсантов академии Святого Макария по плацу и обучавшего их премудростям кинжального боя, стариком; теперь же нельзя было поименовать его иначе.
— Альберт? — проговорил итальянец, щурясь на вошедшего. — Что-то случилось?
— Зашел справиться о твоем здравии, Гвидо, — отозвался тот, подходя к столу и пододвигая себе табурет. — Выглядишь ты, уж прости, неважно.
— Благодарю, чувствую себя тоже отвратно, — с кривой усмешкой ответил Сфорца, откидываясь на спинку стула. — Сказать по правде, уже думал, не встану на сей раз с одра.
— Сие было бы крайне прискорбно, — вздохнул Альберт.
— Что поделать, — повел плечом кардинал, — все мы не вечны… кроме тебя и фон Вегерхофа. Но такой способ продления земного бытия меня не прельщает.
— Отчего же? — мягко спросил Альберт. — Я разумею не Александера, само собою, а себя. Отчего бы тебе и не прельститься моим способом, брат мой?
— Оттого, что я — не ты, — с расстановкой проговорил Сфорца. — Ты сумел создать магистериум, или призвать, или как там это у вас, алхимиков, правильно именуется… создать и применить, имея к тому способности. Меня же Господь не счел нужным наделить даром, подобным твоему. А значит, мне твой путь заказан. И не нам с тобою спорить с Ним.
— Заказан ли? — тихо проронил старый алхимик и теолог. — Сила духа, воля, желание оставаться по сю сторону жизни могут заменить отсутствующий дар. Ты в достаточной мере жизнелюбив, Гвидо, а уж воли тебе не занимать тем паче. Ты мог бы…
— Нет, — резко качнул головой кардинал. — Звучит заманчиво, но жизнь вечная в сем грешном мире меня, откровенно говоря, не привлекала и в более юные годы. Не скажу, что тороплюсь отойти в мир иной, но и бесконечно бегать от поджидающего меня там черта с вилами тоже не намерен.
— Так не торопись, — подался вперед отец Альберт. — Не желалось бы мне тебя пугать, брат мой, однако поверь опыту человека, доживающего второй век: твое время, верней всего, на исходе. Тот удар два года назад слишком уж подкосил твои силы, немалые, но, увы, небезграничные. Будет чудом, ежели ты доживешь до грядущего лета. А теперь вообрази, что начнется с твоим уходом, коли он случится столь скоро. Кто заменит тебя? Кто встанет во главе Конгрегации, на создание коей ты положил более половины своей жизни?
— Антонио, — нехотя проговорил Сфорца. — Ему, конечно, еще рановато, но если будет на то необходимость, он подхватит эту ношу. Смею надеяться, я неплохо его подготовил.
— Мнится мне, Антонио и впрямь сумеет достойно продолжить твое дело, — кивнул Альберт, — но еще не теперь. Он пока еще юнец, Гвидо. Моложе выпускников академии, только лишь получающих Знак и Печать. Ты и сам не можешь не понимать, как трудно ему придется, ежели вся сия громада свалится на него в ближайший год или два.
— К чему ты клонишь? — сощурился итальянец с подозрением. Левая половина его лица почти не двигалась со времен столкновения с Мельхиором, и результатом такого рода мимики становилась гримаса, способная вогнать в дрожь непривычного собеседника.
Но отец Альберт уже давно привык к новым выражениям лица соратника и друга, а посему не дрогнул.
— К тому, что коли уж есть средство отдалить тот день, когда душа твоя покинет сей мир, неразумно отрицать его, — наставительно произнес он. — Было бы до чрезвычайности глупо и даже грешно пустить прахом все то, что было сделано тобою и всеми нами только лишь потому, что не хватило времени подготовить смену должным образом. Времени, кое можно еще выгадать, — докончил он настойчиво, воздев палец, как некогда делал на лекциях в университете Кёльна.