- Понимаю, - ответил Гефандор. - Только я пока не могу идти к отцу. Не хочу появиться перед ним на трясущихся ногах. Я обессилен.
- Я схожу один, - произнес Висанд распрямляясь.
Брат спорить не стал. С помощью Висанда он перебрался в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза. Ун-эйган с сочувствием посмотрел на него, но задерживаться не стал. Чем быстрей успокоиться отец, тем быстрей он вернет своему наследнику его силу, и тем скорей Гефандор придет в себя. Потому младший брат оставил старшего в одиночестве и отправился за эйганом.
По коридорам Эй-Догана разлилась тишина. Здесь непринято было вести громких разговоров, шуметь и хохотать во все горло. Сам замок подавлял своей величавой мрачностью, и сдержанность в поведение появлялась сама собой, постепенно входя в привычку. В переходах никогда не останавливались, чтобы поболтать о каких-нибудь ничего незначащих мелочах, о важных делах тем более. Архонцы обменивались приветствиями и шли дальше, а все разговоры велись за закрытыми дверями.
Никто не остановил и ун-эйгана. Валуры, стоявшие на страже замка повелителя, прижимали левую руку к правому плечу при появлении младшего сына великого эйгана. Также приветствовали Висанда и встречные вельможи. Он отвечал коротким кивком и шел дальше. Если кто-то и хотел задать ему какой-то вопрос, то он сдержал праздное любопытство, потому что любопытных в Эй-Догане не терпели.
Висандир дошел до дверей каста, на мгновение задержался, но решил, что мать он навестит позже, сейчас важней было поговорить с отцом. Что до матери, то сыновья почитали ее, но особой близости между ними никогда не было. Мальчики оставались в касте лишь первые пять лет своей жизни, после их отправляли в Эй-Виган, где мейстары и галдары заботились о будущем Архона. Растили, обучали, помогали окрепнуть и отвечали за ошибки и промахи своих воспитанников. С матерью же братья встречались за прошедшие пятнадцать лет всего пятнадцать раз, когда в свой день рождения возвращались в Эй-Доган. С отцом виделись чаще, потому что он сам навещал сыновей. Когда с целью проверки, как смотрят за его детьми, а когда ради поощрения их за успехи, и мальчики старались преуспеть в учебе, чтобы вновь увидеться с эйганом, поговорить с ним и услышать его похвалу.
Висанд миновал коридор, разделявший каст и покои повелителя, на время позабыв о женщине, родившей его. Ун-эйган шагнул в двери, открытые перед ним андарами, отметив, что путь к отцу открыт, и значит, гнев его не так силен, как опасался младший сын.
- Пришел просить за брата? – спросил Нигрум, не обернувшись к сыну.
Он стоял у окна и глядел на темнеющий небосвод. Висанд приблизился, опустился на одно колено, но отец, по-прежнему не глядя на него, велел:
- Встань.
Сын повиновался. Он поднялся в полный рост и молча глядел на широкую спину отца, ожидая, пока тот позволит заговорить. Эйган обернулся и остановил взгляд на Висанде.
- Я ждал тебя, - произнес он.
Ун-эйган едва заметно приподнял брови, но больше ничем не выдал удивления. Впрочем, отец его был проницателен, он знал, что младший брат будет защищать старшего, как Гефандор защищал бы его самого. Близнецы всегда были единым целым, и, оказавшись оторванными от опеки матери и ее служанок, нашли поддержку друг в друге. Их кровная и духовная связь не подлежала сомнению. Она была той прочной цепью, которую невозможно было ни разорвать, ни уничтожить. Да, эйган знал, что Висанд поспешит за ним, и потому андары открыли ему проход к повелителю, не дожидаясь приказа – они его уже получили.
- Геф был… - Висандир на мгновение замялся, подбирая слово, - озадачен…
- Не трудись, - оборвал его эйган. – В моем замке от меня нет секретов ни у кого, особенно когда против меня используют мою же силу.
- Мой повелитель, - ун-эйган шагнул к отцу и приложил ладонь к груди, - Геф не мыслит против вас зла. Слова, сорвавшиеся с его уст…
- Я знаю, - на тонких губах эйган появилась кривоватая усмешка. – Гефандор всё еще не покорил свой дар, и он управляет олд-эйганом. Я знаю, что провоцирует моего сына и лишает разума. Потому я усмирил его мрак и выпущу его лишь тогда, когда сын исполнит, что должно и вернется в Эй-Виган. Я не позволю причинить вред моей невесте, и тем более не позволю помешать этой свадьбе. Любое оскорбление или покушение на Эймис Тиглид я буду расценивать, как измену Архону. Это моя женщина, и значит, она часть меня. Тот, кто причинит ей зло, тот причинит зло своему повелителю.