- Слишком заметно переживаете, - оборвал его сандар. – Эйган бросает на вас взгляды, его сын тоже.
- Который? – Тео посмотрел на тех, о ком говорил посланник эльтиора.
- Гефандор, - ответил Тарвейн. – Кажется, вы ему не нравитесь.
- С чего бы? – приподнял брови Тиглид. – Мы перемолвились всего лишь парой слов, когда приветствовали друг друга.
Тео поймал взгляд старшего близнеца, и тот поднял свою чашу. Риор Тиглид поднял свою и поднес к губам, Гефандор отпил из своей. Великий эйган едва заметно приподнял уголки губ в одобрительной улыбке, и последовал примеру сына, ему ответили и Тео, и сандар.
- Мне кажется, вы ошиблись, - заметил молодой риор. – Я не вижу враждебности.
- Я смотрю не глазами, - ответил Тарвейн.
- Здесь много народа.
- Я чувствую их всех, - усмехнулся сандар, и Тео присвистнул:
- Ваша сила поистине безгранична.
- Потому я Верховный сандар. И все-таки не пренебрегайте моим предупреждением. Если вы сойдетесь в беседе, будьте вежливы, но не подпускайте к себе слишком близко. А вот ун-эйгану доверять можно. Он более лоялен и готов к диалогу. К тому же, он своей мягкостью уравновешивает агрессивность брата.
- Я вас понял, риор Тарвейн, - кивнул Тео.
Элитарцев не посадили за один стол с эйганом, но это вовсе не означало пренебрежение или попытку унизить гостей. Это тоже была традиция. За столом Нигрума сидели его сыновья, родня и приближенные. Гости располагались за столами, установленными напротив, и первыми были элитарцы – это подчеркивало их важность и благоволение властителя Архона. Их обслуживали первыми, следили за тем, чтобы блюда и чаши не пустовали, и самые красивые танцовщицы кружили перед ними, пленяя взор гибкостью стана и плавностью движений. Их танцы завораживали, и помощники сандара следили за женщинами, не отрывая восторженных взглядов. Сам Тарвейн поглядывал с интересом, но без особого восхищения – он прибыл в Эй-Доган не ради развлечений и любования красотой рабынь эйгана. Что до младшего риора Тиглида, то он и вовсе оставался равнодушен к соблазнительным движениям танцовщиц, его больше волновала сестра, изнывавшая на своем «троне».
- Вас не увлекают танцовщицы? – с едва заметной усмешкой спросил Тарвейн.
- Красивые женщины, - рассеянно ответил Тео.
- Но вы на них почти не смотрите.
- Ей, наверное, дурно, - словно не услышав намека, тихо произнес Тиглид. – Моя бедная Эймис…
- Вам стоит хотя бы сделать вид, что вы любуетесь танцовщицами, - отчеканил сандар. – Это неуважение к хозяевам, которые стараются порадовать нас и развлечь. Мы не можем оскорбить их невниманием. Сейчас же оторвите взгляд от сестры и посмотрите на женщину в алом одеянии. Она уже давно пытается завладеть вашим вниманием. Бедняжка только что наизнанку не вывернулась, чтобы возбудить в вас интерес.
Молодой риор посмотрел на женщину, на которую указывал сандар, и на устах ее расцвела искушающая улыбка. Тео улыбнулся в ответ.
- Хорошо, - чуть расслабился Тарвейн. – Теперь задержите на ней взгляд. Только не подмигивайте и ничем не угощайте, иначе покажете, что принимаете внимание женщины, и если откажетесь после, ее накажут за то, что не сумела увлечь гостя и доставить ему радость. Но вы ей точно приглянулись.
Молодой Тиглид некоторое время смотрел за тем, как для него танцует яркая красавица в алом платье, а затем поднял чашу и посмотрел на ун-эйгана, призывая его присоединиться к себе. Висанд быстро заметил этот жест. Он и Гефандор выпили, и Тео посчитал, что можно уделить внимание Эймис, но сандар вновь отвлек его беседой.
- Скажите, Тео, что вы знаете о празднестве, на котором мы присутствуем?
- Это еще не свадьба, - ответил риор, все-таки бросив взгляд на невесту. – Это пиршество для жениха, на которое не допускаются женщины. Единственная, кому позволено видеть, как мужчины гуляют – это невеста, но ее как бы нет. Она – безмолвный призрак, который слушает, как восхваляют будущего мужа. Так она узнает, что за мужчина ей предназначен, и какая честь выпала ей, когда он решил обратить свой взор именно на эту девушку. Это смотрины и, как там говорит простонародье в Ранкаре… мальчишник, кажется.
- Да, у ранкарцев есть похожая традиция, только проходит она без невесты, - кивнул сандар. – Ранкарцы гуляют неделю, и в это время жениху позволено всё, почти всё, что он пожелает. Зато на свадьбе он не пьет ничего крепче воды и не смотрит на других женщин, только на свою невесту. А знаете, почему жениху дают всласть повеселиться перед свадьбой?