- Почему?
- Всё очень просто. Если он позволит себе подобное после женитьбы, ему отрежут детородный орган, мошонку, после отрубят руки, ноги, а затем и голову. А мошонку отправят вдове.
- Зачем? – глаза Тео изумленно округлились.
- Эта часть мужчины дарит женщине детей, потому должна быть погребена с почетом, в отличие от всего остального. Расчлененное тело сжигают, а прах развеивают по ветру.
- Ужас какой, - передернул плечами Тиглид. – А что происходит с женщиной, если она позволит себе связь на стороне?
- О, тут всё намного проще – ее сажают на кол тем самым местом, которым она думала, когда нарушала закон «О супружеской верности». После тело скармливают животным. Поэтому ранкарцы считаются самыми лучшими супругами, и семьи их самые прочные. Тут и нелюбимого мужа или жену будешь боготворить, потому что для приговора не существует смягчающих обстоятельств. Поймали с поличным – смерть.
- Дикость, - передернул плечами Теон.
- В Архоне всё иначе, - тут же вернулся к сегодняшнему торжеству Тарвейн. – Их «мальчишник» длится всего лишь день. И жених с него отправляется сразу в каст, вслед за невестой. Там он сам освободит ее от стягивающих оков свадебного наряда, снимет лохар и разомнет затекшее тело. Затем поднесет ей воду, еду, дары. Всё это часть ритуала. Так жених покажет невесте, что берет ее под свою опеку и защиту. Жена не наложница. Архонцы почитают своих женщин, как великий дар Праматери, потому что детей родить может только жена. Наложницам полагается исполнять желания господина, но рожать им запрещено.
- Я это знаю, - усмехнулся Тиглид. – Только у эйгана уже есть женщина, которая подарила ему двух сыновей, один из которых станет эйганом. Что ожидает детей Эймис?
- Верная служба Архону и эйгану, - ответил сандар. – Они будут рождены женой, а значит, станут ун-эйганами, равными Висандиру по крови и положению. – Тарвейн внимательно посмотрел на молодого риора: - Вы понимаете, зачем я всё это говорю вам? – Тео промолчал, и старший риор продолжил: - Я хочу, чтобы вы поняли – лейра Тиглид не будет знать нужды. Любой ее каприз удовлетворят раньше, чем он появится…
- Но будет ли счастлива? – хмуро спросил Тео.
Сандар некоторое время молчал, а потом вдруг усмехнулся и посмотрел на танцовщиц.
- До чего же хороши, - произнес он, ни к кому не обращаясь. – Так молоды, так соблазнительны… Они – рабыни, но, кажется, их вполне устраивает то положение, в котором они оказались. Вы знаете, что танцовщиц воспитывают еще с детского возраста? Форгалы – так называют мастеров, которые обучают девочек, отбирают архониек из бедных семей. Это очень строгий отбор. Девочка должна быть миленькой, обладать хорошей пластикой и гибкостью. И если кандидатка подходит под требования, форгал платит родителям ребенка и забирает его с собой. Многие бедняки сами ведут своих дочерей к форгалам. После девочек обучают двигаться так, что их танец кажется столь же естественным, как само дыхание. Но не только этому. Еще учат искусству любви. Они умеют очень многое, и стараются угодить господину и его гостям. Они даже не знают, что жизнь может быть иной. И, в отличие от наложниц, этих женщин выдают замуж, когда ее юность становится зрелостью, и даже дают щедрое приданое. Однажды они снова станут свободными, но будут ли счастливы? Как вы думаете, риор Тиглид? Вместо богатых чертогов – хижина мужа, вместо нарядов из тонкой ткани – простое платье. Вместо восторженных взглядов и чувственных наслаждений – заботы о супруге и семье. Они ведь только и умеют, что извиваться перед мужчиной и под ним. Мы считаем рабство позором, свободу – счастьем. Однако я думаю, что это женщины гораздо счастливей в своем рабстве, чем будут в обретенной свободе. И теперь ответьте мне, Тео, – что такое счастье? Чем его можно измерить? И может ли оно быть постоянным? Кто может поручиться, что Эймис была бы счастлива с выбранным ею мужчиной до конца жизни?
Теон развернулся к Тарвейну. Глаза его сверкнули, и на щеках вдруг заиграл румянец. Риор открыл рот, собираясь с жаром возразить, но под взглядом собеседника опомнился и отвернулся, так ни слова и не сказав. И сандар закончил свою мысль:
- И кто может поручиться, что она, привыкнув к новым условиям жизни и к своему мужу, не откликнется на его чувства?
- Вы так много знаете о танцовщицах, - произнес Тиглид, игнорируя последние слова собеседника.
- Я привык изучать тот народ, с которым должен иметь дело, - пожал плечами Тарвейн, не стремясь продолжить начатый разговор. Всё, что он хотел донести до молодого риора, он сказал. – В конце концов, все переговоры вел я, и условия договора обсуждались со мной или в моем присутствии.