Так или иначе, варанга Святослава беспрепятственно спустилась по реке. Сейчас вокруг них простиралось незнакомое голубое море, — теплое, словно парное молоко, — полное рыб, дельфинов и множества иных диковинных тварей. Проводники, данные Святославу Фанной Хосровом, объяснили своим спутникам как правильно готовить огромных раков с голубым панцирем и мерзкого вида тварей, с восемью гибкими лапами, оказавшихся на удивление вкусными — особенно если подавать их со специями подаренными русам в счет откупа. Однако не все здешние обитатели оказались столь уж безобидными.
— Ах ты нечестивое отродье Локи!!!
Свенельд, в очередной раз наклонившийся, чтобы плеснуть воды на обгорелую шею, вдруг отпрянул, как ужаленный и ухватив лежавшую на палубе секиру, что есть силы рубанул ею по воде. За кормой взбурлила кровавая пена, мелькнул разрубленный надвое высокий плавник и огромная рыба, щелкая зубастыми челюстями, кинулась прочь от лодьи. Далеко уйти ей, впрочем, не удалось: откуда-то из глубины вдруг вынырнуло еще несколько акул, тут же накинулись на раненного собрата. Взбурлил кровавый водоворот из лязгающих зубов и мелькающих в воде темных, полных некоего злого изящества тел, пока морские хищники пожирали раненую рыбу.
— Совсем как сорочины, — ухмыльнулся Свенельд, поворачиваясь к Святославу. Но тот уже не смотрел на своего воеводу: взгляд князя был прикован к окоему, на котором одна за другой появлялись темные точки, стремительно приближавшиеся к флоту русов.
— Вот и карматы, — пробормотал Святослав и, обернувшись к воинам, рявкнул во все горло, — надеть быстро кольчуги и шлемы и пусть хоть кто-то мне заикнется, что ему слишком жарко. Вот он — бой который нам был обещан!
Одобрительный гул, словно ворчание охотящейся своры, разнесся по лодьям, когда воины Варанги лязгали сталью оружия и доспехов, готовясь встретить долгожданного врага. Тот, тем временем приближался — и темные пятна превратились в изящные корабли, с одним или несколькими косыми парусами, изогнутым носом и боковыми галереями, покрытыми причудливой резьбой. С бортов, свесившись над водой, злобно кричали смуглые моряки, вооруженные саблями, луками и копьями.
— Бисмилляхи Аллаху Акбар!
Ливень стрел и копий обрушился на прикрывшихся щитами русов, когда вражеские суда, выстроившиеся исполинским полумесяцем, неумолимо надвигались на русские лодьи. Оба крыла вражеского флота, словно обхватили Варангу, пытаясь окружить русов — и на первый взгляд карматам это удалось. Однако даже сыпавшиеся с обоих сторон стрелы и пики, не смогли нанести русским воинам столь уж большой урон — тем более, что и сами русы огрызались такими же залпами стрел и копий. Когда же вражеские суда сблизились достаточно, врукопашную более рослые и сильные русы, защищенные к тому же доспехами, казались почти неуязвимыми для относительно легковооруженных карматов. Численное преимущество им не помогло: словно острый клинок свиную тушу, строй русских лодей разбил на части карматский «полумесяц», пока рычащие от ярости северяне, врывались на вражеские корабли, сея вокруг себя смерть и разрушение.
— Рррусь! Рррусь!!! Слава Перуну! Слава Стрибогу! — кричал Святослав, отбиваясь сразу от трех врагов. Первый, с отчаянным воплем «Оллааа!!!» прыгнул на князя, прямо в прыжке, метя клинком в глаза русу. Святослав, отразив этот удар щитом, одновременно не глядя вогнал меч под ребра второму кармату, подбиравшимся к нему сбоку. Не прекращая движения меча, князь сделал им широкий полукруг, рассекая мясо и кости врага и тут же подрубил ноги сорочину, что бросался на него спереди. Третий же кармат попытался ударить князя кинжалом в спину, но из-за резкого поворота сорочинский клинок лишь скользнул по звеньям кольчуги, а в следующий миг Святослав, развернувшись, вогнал чекан меж злобных черных зенок, вышибая арабу мозги.