Посёлок рудознатцев был основан восемь десятков зим назад, когда ведуны нашли там залежи меди.
Но во времена большой войны его сожгли, внезапно напав, лесовики-илкэны, перебили людей, увели женщин. Самое главное, вынесли много дорогой меди и бронзы. Было это двадцать и семь зим назад. За набег жестоко отомстили, «Ох, и нагнали тогда мы с Раджем на них страха», подумал отшельник.
Новые поселенцы учли ошибки предшественников и к охране относились серьёзно.
Подбежавшие поселковые собаки облаивали свору пришедших чужаков, но старались не приближаться, опасаясь волкодава.
— Придержи Бхерга — сказал старик Раджу. Один из мужчин, прикрикнув, отогнал стаю.
Девдас не был в посёлке десять зим и спросил у встречающего:
— Жив ли и здоров Хвар?
— Хвала дэвам, старшина здоров. Зачем пожаловали?
— О том у меня с ним разговор будет.
Со стражником прошли ворота, отшельник внимательно оглядел двойную тыновую ограду с глубоко вкопанными и плотно подогнанными заостренными брёвнами. Пространство между рядами было заполнено, почти до настила, утрамбованным литейным шлаком, накопленным за долгие годы. Лестницы вели на широкий помост, вдоль него на всём протяжении стены были установлены заборолы — деревянные ограды для стрелков. Вдоль них сложены камни для отражения штурма. Крепкое место.
Навстречу торопливо шел, вытирая жирные руки об окладистую чёрную, с проседью бороду, невысокий кряжистый мужик, про таких говорят поперек себя шире. Лысая голова блестела от пота, настороженный взгляд умных глаз внимательно рассматривал пришедших.
— Здрав будь… — Старшина замешкался, в прошлый приезд старый знакомый был в облике героя, а сейчас в виде странника с седой бородой.
— Девдас. И ты здравствуй Хвар. Прими архара в подарок. — Указал на несущих добычу мальчишек.
— Будьте гостями.
Двое мужиков тут же утащили тушу.
Зашли в длинную полуземлянку, вход закрывал не обычный кожаный полог, а сбитая из деревянных плах дверь, поворачивающаяся на закрепленных в камне медных стержнях.
«Богато живут», ещё раз подумал отшельник. Оружие повесили у входа, на вбитых в стену деревянных гвоздях, оставив только ножи на поясах.
Длинное помещение слабо освещалось огнём чашевидного очага, обложенного плитняком. Около него, среди горшков и зернотёрок, возились две черноволосые девушки. Гостей с поклоном встретила хозяйка, вышитое синее платье оттопыривал уже заметный живот, на груди светилось несколько рядов волнистых ракушек. Радж видел их в пэле, диковинное украшение привозили с далекой реки Амуна (Амударья), на юго-западе арийских земель. Балует молодую жену хозяин. При движении зазвенели многочисленные золотистые подвески из мышьяковистой бронзы на груди и шапочке с накосником из ровдуги.
Недалеко от очага стоял грубо сколоченный стол с лавками по обе стороны, отгороженные закутки второй половины терялись в потёмках, оттуда донесся плач ребёнка.
В след за хозяином гости уселись на лавки, кроме него застолье разделяли ещё трое мужчин.
— Пока мясо готовится, отведайте каши.
Проголодавшиеся гости достали ложки и принялись за еду — наваристую просяную кашу на мясном бульоне. Молоденькая девушка с чёрными косами и в простых бусах из рыбьих позвонков на шее, принесла кувшин с пивом.
«Голова не прикрыта, похоже, чья-то рабыня» — подумал отшельник. Заметивший его взгляд рыжий здоровяк, в местами прожжённой кожаной рубахе, хлопнул служанку по заду и спросил:
— Нравится? На медный топор у орочен выменял. За шкурку соболя дам тебе с ней поиграть. Или у тебя в штанах уже ничего не шевелится?
Верзила захохотал.
Девдас внимательно посмотрел ему в глаза, тот заперхался, прерывая смех.
Старшина соскочил со своего места, наотмашь ударил рыжего по голове, схватил за шиворот и выволок из землянки. На улице притянул растерявшегося крепыша за шею и прошипел глядя в глаза:
— Ты что, недоумок, язык распускаешь. Знаешь кто это?
— Старик приблудный.
— Про этого старика легенды слагают. Аджит это. Он в одиночку нас всех здесь положить может.
— Я думал, он мёртвый давно.
Вскоре в притихший зал вновь вошли двое. Хвар подтолкнул рыжего вперёд. Тот низко поклонился и протянул отливку большого бронзового топора.
— Прими, под, извинение за необдуманные слова.
Старик тяжело молчал, потом нехотя процедил.
— Мне оружия хватает.
Тут вступился старейшина:
— Себе не надо, людям своим возьми. Не держи обиды, господин.