— Сосед наш, зиму назад объявился, ещё меньше тогда был. Я думал, волки его порвут. Но теперь заматерел, вряд ли стая с ним связываться будет. После спячки в долине кормился, там раньше снег сходит, теперь вот на гольцы поднимается.
Учеба продолжалась, старик показал, как ловить здоровенных, похожих на зависшие коряги, щук; подведя им под жабры петлю из конского волоса на конце длинной палки или резким ударом зазубренной остроги с плота, во время ночной рыбалки, приманивая рыбу светом факела. Из чешуи и хвостов варили рыбий клей.
— Лучший из пузырей осетров получается.
На озере показывали навыки владения пращой, Девдас запретил воспитанникам охотиться на красавцев лебедей. Они разглядывали их с берега, полого спускающегося в заросли камыша, в парящей дымке над ним висели стайки грациозных большеглазых стрекоз.
— Это птица благородная, без крайней нужды её не берите, бейте гусей — и мясо вкусное, и перья на стрелы пойдут.
Здесь пригодился Коротышка, в отличие от других собак, он с удовольствием кидался в воду за подбитой дичью. При разделке птицы старик давал советы:
— Берите только маховые перья с края крыльев, ты бери с левых (Рыбе), а ты — с правых (Раджу). На каждую стрелу идут перья с одного крыла.
Отшельник учил их плавать, беззвучно разгребая теплые воды озера широкими взмахами рук, запрещая расшалившимся детям пулькаться и бить ногами, поднимая брызги на мелководье.
Здесь Радж впервые подробно рассмотрел худое и жилистое тело отшельника, покрытое многочисленными шрамами и ожогами, помимо родовых и обрядовых татуировок на груди и правой руке, он заметил крупное изображение тигра с закрученным хвостом на лопатке, рыбы на ноге и множество рифленых полосок на левом предплечье.
В пелэ, тогда ещё Лучик, слышал, как десятник Кнут хвалился перед пухлой служанкой пятью такими татуированными полосками — столько голов он принес вождю.
После возвращения прибавилось работы и по вечерам, теперь при свете костра они мастерили черешковые наконечники для стрел из камня и кости. И опять у Раджа получалось лучше и быстрей, помогали длинные пальцы и хороший глазомер. В походах по лесу старик учил их выбирать заготовки под древки стрел, дротиков и копий. Их вязали лыком и таскали для сушки в пещеру. В походе нарезали и побеги тростника, теперь из них готовили легкие охотничьи стрелы. Для начала определились с длиной, отшельник пояснил:
— Длина стрелы для каждого лучника отдельно подбирается — от подбородка до кончика большого пальца.
К готовым древкам крепили разогретым рыбьим клеем по три гусиных пера, тонкими полосками бересты обматывали вставленные в расщепы наконечники, а также участок за опереньем, перед вырезанным пазом для лучшего прилегания тетивы.
В первые смены лун мальчишки, особенно Радж, сильно уставали и засыпали мгновенно. Теперь же, пока они сосредоточено работали, Девдас рассказывал об устройстве мира, старые легенды о богах и героях, о Варуне — хранителе мирового порядка и справедливости, про бога солнечного света Митру — стража и охранителя всего благого мира, о покровителе дружин боге грозы Индре; историю рода, иногда негромко пел гимны. Рыба тогда доставал флейту, подаренную ему отшельником, тот смастерил её из бедренной кости медведя и сопровождал декламации негромкой переливчатой мелодией, которой его тоже научил Девдас.
«Над Харою высокой, многоотрогой, светлой.
Где нет ни тьмы, ни ночи.
Ни холода, ни зноя,
Болезней смертоносных.
С высокой Хары Митра
Весь плотский видит мир.
На этой священной горе стоит Мировое дерево, у его корней бьёт незамутненный источник богини плодородия Ардвисури-Анахиты, дающий начало великой реки Сарасвати, текущей на закат через семь арийских земель».
Это время было лучшим для Раджа, и не только для него, все слушали старика внимательно, даже собаки. И вот, в один из таких вечеров всех взбаламутил громкий стрекот, на площадку молнией ворвался горностай, прыгнул на Коротышку, который сразу же разразился возмущенным лаем, оттолкнулся от его головы и мигом оказался на руках деда. Невозмутимый Бхерг с удивлением смотрел на сумасшедшего зверька, сидящий рядом с Найдой Рыба радостно улыбался. — Вернулся, негодник, нагулялся! Я уж думал, совсем пропал, как лед на реке прошел, так сразу ускакал к своим подружкам. Худой то какой! Горностай, в летней бурой шкурке, вертел своей треугольной головой, тараща любопытные глаза-бусинки. Неожиданно прыгнул к Раджу, тот попытался схватить зверька, но получив порцию вонючей жидкости из подхвостья, побежал мыться. Когда вернулся, переполох подошел к концу, схавав большой кусок рыбы, зверек угомонился и сейчас обустраивался на своем старом месте в нише пещеры.