КАМЧАТКА. Не уйду, пока в таких постелях не поваляюсь! (Прыгает на кровать.) Господи, как хорошо.
ОСИПОВ. Теперь твоя душа покойна? Вот зачем я ходил к Корытину, где случайно повстречал Заринку. А она тебе не открылась также, как и мне, чтобы не пришли в твой ум глупые вопросы, которые, как мы теперь знаем, тебе пришли.
КАМЧАТКА. Что ты пялишься своим убойным глазом, меня не проймёшь, других стращай.
ОСИПОВ. Решил, что я вольную жизнь доброй волею сменю на форменную, под козырёк какому-нибудь копиисту Сыскного Приказа, да ещё ценою жизней товарищей?
КАМЧАТКА. Ваня, я-то тебе верю больше, чем себе, я тебя подобрал, выпестовал, перед народом поручился, мне за тебя перед всеми отвечать, если коснётся. Не серчай. Пойдём сейчас же Корытина замочим.
ОСИПОВ. Помнишь, Федька тогда в овраге, умник, сказал, мол, проще самому поступить в сыщики, чем кого-то просить, да самому и наводить порядок, хоть среди государевой, хоть среди вольной лихости. Мне запало. Корытина не трогать, ты меня слышишь? Пусть живёт теперь ожидает моего явления каждый час, каждого шороха чтоб боялся, от каждого звука шарахался. Поживём, увидим и я решу, что с ним делать и когда.
КАМЧАТКА. Пошли уже отсюда. Чего ты?
ОСИПОВ. Не трусь, моряк, адмиралом сделаю. (Подходит к двери, встаёт у косяка, достаёт пистолет, распахивает дверь). Всё слышал, ваше превосходительство?
ПОЛЕЩИКОВ (в дверном проёме). Что ты, Иван, у меня в доме из комнаты комнату ни звука не услышать.
ОСИПОВ (наводит пистолет на Полещикова). Даже выстрел?
ПОЛЕЩИКОВ. Да.
ОСИПОВ. Знал, князь в ногах валяться не будет, жизнь вымаливать. Ну, да ты не дурак, сразу понял меня, а раз так, то знаешь правильное поведение, и будешь жить долго, счастливо и кум королю. Король - я, Ванька-Каин, король воров.
КАМЧАТКА. Ваня, на Москве королей не бывало.
ОСИПОВ. Старик, мельтешишь. (Стреляет в грудь Камчатки.)
КАМЧАТКА (падая). Ваня...
ОСИПОВ. Ты, Яков Никитич, сам станешь король, король московского сыска их величества. Не понадобится тебе людей гонять за разбойным людом, когда главный вот он я, приспичило - посидим побалясничаем и сделаем всё на Москве, как надо для дела и для нас. Извини, мы тут с Камчаткой, намусорили, ковёр замарали. Третьего пальца для знамения раскольникам не надо, а мы с тобой, судья, нигде не правоверные. (Подаёт пистолет.) Пистолет держи, держи, на! Гляди-ка, какой отважный княже. Да пусть хоть и на полу валяется. (Бросает пистолет на пол.) Скажешь полицейским дознавателям, мол, пришёл спать, а тут вор, выстрелил и попал, а как не попасть с гвардейской выучкой.
КАМЧАТКА. Братан... зачем...
ОСИПОВ. Гля, до чего живуч этот морской народец. Вот тебе Камчатка, авансом от меня, сейчас же и кидай в острог. Ну, теперь точно до завтра. Всего, князь. (Уходит.)
ПОЛЕЩИКОВ. Господи, помилуй, Господи, помилуй...
СЦЕНА 11. Два года спустя, зима. Горница в доме Корытина. Корытин сидит за столом, читает служебные документы. В углу Аринка прядёт.
АРИНКА (поёт). Не шуми ты, мать зелёная дубравушка, Не мешай ты, добру молодцу думу думати. Как заутра добру молодцу мне в допрос идти Перед грозного судью да самого царя. Уж как станет государь меня-то спрашивать: Ты скажи, скажи, детинушка крестьянский сын, Уж как с кем ты воровал да с кем разбой держал, Ещё много ли с тобой было товарищей...
КОРЫТИН. Печь вот-вот протопиться и спать наконец-то. Что за песни нынче пошли, сразу не поймёшь то ли честная девушка распевает, то ли колодница. Хотя по такой тёплой зиме топить - переводить дрова.
АРИНКА. Говорят, песня про Ваньку-Каина.
КОРЫТИН. Сатана, не человек, везде пролез, всюду отметился.
АРИНКА. Не сам же он песни про себя слагает, не герой такой, а народ. Людям радостно, что есть, кому зажиточных злодеев трясти.
КОРЫТИН. Ну, да, из зависти, что сами денег не нажили, хотя злодеи точно такие же, мало я их на чистую воду выводил, что ли, кому по-доброму не живётся, всё корысть во всём подавай, когда любое соседское счастье кажется собственным семейным горем. Кого кумиром сделали, Ваньку-Каина, вроде он героически гробит богачей и господ, а сколько при том невинного народу загублено, стариков с детьми перебито... Калитка стукнула? Глянуть. (Идёт к окну.) Поздно для гостей. (Глядит в окно.) О, чёрт, накаркала, Каиновы песни - Каиновы люди, все пятнадцать в нашем дворе. Ну, дочь, пришёл мой конец, не плачь, два с лишним года изо дня в день, из ночи в ночь я ждал, когда Каин придёт взять своё, наконец-то, устал я. Помни, не верь сатане, ни о чём его не проси, и, ради всего святого, не бойся.
Входит Федька, затем Осипов.
ФЕДЬКА. Мир дому сему. (Крестится.)
ОСИПОВ. Да помню я, Андрей Афанасьевич, где у тебя красный угол, такое не забывается. Я к тебе, хозяин, не за радушием, за обыкновенным словом.
КОРЫТИН. А я не жду никого, Осипов, поздно уже.
ОСИПОВ. Так нет другого времени, ночью воруем, днём спим, утром солнышком любуемся, один вечер и остаётся для гостей.
КОРЫТИН. В гости с военной командой не ходят.
ОСИПОВ. А, ты про наших с тобой сослуживцев, господин протоколист, так они ж так, по пути, от дела к делу, а меж делами отдыхают, мне не мешают. Узнаёте молодца?
КОРЫТИН. Откуда.
ОСИПОВ. И не догадываешься кто?
КОРЫТИН. На тебя похож, даже бороды растут одинаково, младший брат?
АРИНКА. Федя? Федя...
КОРЫТИН. Федька Половцев?
ФЕДЬКА. Я, Андрей Афанасьевич.
ОСИПОВ. Моя правая рука, та, что грамотная. Подобрали мы его в сугробе, парень чуть не заледенел, когда ты его, Корытин, не только что от дочери, от Москвы погнал. А девка-то точно хорошо, Фёдор, даже очень. А ну, хозяин, прикажи дочери зажечь весь свет, что имеется в горнице, не самому же в гостях шебаршиться и звать на подмогу людей со двора.
КОРЫТИН. Что ты затеял?
ОСИПОВ. Молодой гусачок ищет себе гусочку, не затаилась ли в вашем доме гусочка?
КОРЫТИН. Чёрт-чёрт-чёрт...
АРИНКА. Есть у нас гусочка, но она ещё молоденька.
ОСИПОВ. Да сейчас самый лучший квас, а то перезреет, жених-то вон какой: что родом, что телом, что красой, что делом.
АРИНКА. Если сыр-бор ради меня, то прощайте, гости дорогие, нет моего согласия.
ФЕДЬКА. Аринушка...
АРИНКА. И любви нет.
ФЕДЬКА. Дядя Ваня, пойдём.
ОСИПОВ. Ты знаешь ли, с кем говоришь, девчонка?
АРИНКА. Я тебя, насильник, никогда не забывала.
ОСИПОВ. Что такое?
ФЕДЬКА. Аринка - та самая девица, что была со мной в овраге, когда я впервые к вам просился.
ОСИПОВ. Да ладно... вон как... ишь ты.
КОРЫТИН. Ты же не за сватовством пришёл, Иван Осипович...
ОСИПОВ. Ответь, Аринка, как на духу, если отец прикажет, пойдёшь за Фёдора?
КОРЫТИН. Я не прикажу.
ОСИПОВ. Аринка.
АРИНКА. Да.
ОСИПОВ. Люблю русских баб, и радоваться умеют и покоряться. Так что, Андрей Афанасьевич, дочь не против, слово за отцом.
КОРЫТИН. Ты пришёл за мной, взять под стражу, в отместку. Бери и дело с концом.
ОСИПОВ. Видит бог, Корытин, я тут не Ванька-Каин, я тут сват. Благослови и точно станет дело с концом.
КОРЫТИН. Против воли дочери в таком деле не пойду, она у меня одна, если и отдам, то лишь тому, которому она сама даст добро.
ОСИПОВ. Так нет, что ли?
КОРЫТИН. Хочешь казни, хочешь милуй, нет.
ОСИПОВ. Федь, может переспросим ещё раз, с пристрастием?
ФЕДЬКА. Силком под венец не потащу.
ОСИПОВ. Андрей Афанасьевич, каков тебе нужен зять, чтобы ты благословил?
АЛИНА. Надёжным и богатым.
КОРЫТИН. Ты чего это разговорилась, а ну рот закрой.
ОСИПОВ. Вот так, Федька, не проходишь ты в портрет этого дома. Пойдём.
ФЕДЬКА. Доброй ночи, прощайте.