Оставалось надеяться на тренажёры. Аристарх заказал у самобранки бутылку кагора, хлебнул для храбрости и отправился в подвал. Там было мрачно и неуютно. Факела, вспыхивающие, когда Аристарх приближался к ним, освещали пространство хуже, чем наверху и не могли очистить затхлый воздух. Казалось сию минуту раздастся вопль пытаемого человека, которого держат здесь от самого сотворения. На полу лежал тонкий ковёр пыли. Пахло чем-то неприятным. Обычно в подвалах пахнет кошками, а тут и кошки повывелись. Проход уводил вглубь земли, по сторонам тянулись камеры с распахнутыми решётками. Время от времени ход расширялся до размеров зала. Там с потолка свисали петли и ржавые крючья. Казалось, крючья покрыты не просто ржавчиной, а засохшей кровью.
Наконец Аристарху встретилось что-то напоминающее физкультурный снаряд, как их показывают по телевизору. Небольшая платформа, установленная на подвижном основании, и всё это приводится в движение системой блоков и противовесов. На подобном страшилище качают мышцу культуристы. Но именно здесь, на платформе был распялен человеческий скелет, и можно было только догадываться, как долго и сколь мучительно умирал несчастный, чьи кости даже не потрудились вынести вон.
Аристарх в ужасе бежал из подземелья. Физкультурой заниматься расхотелось.
Стараясь успокоиться, приговорил всю бутылку, и в результате получил столь яркие и болезненные сновидения, что навеки зарёкся пить сладкие вина. Предсказание Василисы Премудрой сбылось полностью.
В глубине души Аристарх был даже доволен, что ему не придётся заниматься ненавистной физкультурой. Теперь на первый план вышла необходимость разжиться контрастным душем. В сантехнике Аристарх понимал примерно столько же, как и в ядерной физике. Вызвать в царство мёртвых водопроводчика в спецовке и кирзовых сапогах, не представлялось возможным; грузоподъёмность Навьей смерти ограничивалась юными девушками и совсем иссохшим Кащеем. А из девушек водопроводчики примерно такие же, что и из Аристарха. За единственным, быть может, исключением. На это исключение и была вся надежда. Аристарх даже в зеркало смотреть не стал, приказал сходу:
— Неве-Мор, птичий вор, доставь мне Марью Искусницу.
Ворон взмахнул крыльями, и через минуту девушка стояла перед царём.
Вместо ожидаемой спецовки и тяжёлой кирзы на ней был комбинезончик из зелёной не пылящей материи, в каких ходят медсёстры хирургических отделений, и такая же шапочка на русых волосах.
Сам Аристарх подготовился к встрече серьёзно. Изгвазданный пиджачок оставил в опочивальне, а поверх рубахи накинул самую нарядную мантию, какую нашёл в армуаре, сиречь — шкафу. Мантия спускалась до пола, скрывая брюки и перемазанную обувь; лишь кончики ботинок торчали наружу. На шею Аристарх навесил массивную цепь, взятую в сундуке с чужими коронными драгоценностями. Кому прежде принадлежал этот орден, и каково его значение, Аристарх не знал, но сам орден, висящий на цепи, ему понравился. Корону, как мог, начистил и водрузил на голову. В кулаке зажал скипетр из поленицы. Вид, должно полагать, получился внушительный, жаль, что Светлое око Аристарха не отражало, а других зеркал в тереме не было.
— Интересно про волков… — протянула Марья, увидав похитителя. — Куда это ты так вырядился?
Была Марья Искусница невысокой и полненькой, но толстушкой её никто бы не назвал, иначе бы Неве-Мор не сволок её. Русые волосы заплетены в косу. Руки даже на взгляд мягкие; так и хочется, чтобы они тебя обняли, прижали к груди. Лицо постоянно сохраняло ласковое выражение. Разлётные брови, чуть вздёрнутый носик, губы с естественной припухлостью. Ни в лице, ни в фигуре намёка нет на мраморную холодность Василисы. Греческие образцы можно сразу отправлять в архив. Марья была хороша своеобычной красотой, какую раз увидев, уже нельзя позабыть.
Аристарх судорожно сглотнул слюни и, собрав остатки воли, пророкотал заранее приготовленную фразу.
— Повелеваю к завтрашнему дню провести в моём царском дворце водопровод, чтобы была в нём горячая и холодная вода, и можно было нашему царскому величеству принимать ванну и контрастный душ, как то рекомендовано лекарями. Исполнишь приказание в срок, будет тебе награда великая, и домой пойдёшь со всяким почётом. А если в срок не уложишься или вовсе дела не справишь… — тут у грозного царя была заготовлена стандартная фраза: — «мой меч — твоя голова с плеч!» — но язык не повернулся изречь такое. Нельзя казнить дивную красу, можно и нужно беречь её для себя, и тогда зверские ночи станут бесконечным праздником.