И все взгляды, как прочные нити, растянулись от меня к ним, а я готовилась к выступлению великая актриса.
- А..аа, - это все, что могла сказать. О чем сказать? Рассказать о том во, что я превратилась? Явить это чудовище перед своими самыми близкими людьми? Никогда, я не желала, чтобы они узнали о моем страшном прошлом. - Всё отлично...как на каникулах, - подмигнула первому, кто попался — Паше. - Никакой ответственности, сплошные гулянки.
- Ну вот...это другое дело, - брат поймал мою ладонь и по-дружески помассировал пальчики, а потом положил к себе на плечо.
- Это хорошо, - принял отчет отец, обвел сидящих людей внимательным взглядом. - Как вы поняли, на Аню было совершенно три покушения.
Мама что-то пыталась сообразить: морщила лоб, хмурила брови, но не могла понять сути. Карие глаза мелькали беспокойством слева-направо, рассматривая гостиную. Папа садист не мог ей объяснить?
Я наблюдала за материнской реакцией, пока она безотрывно смотрела и изучала мужа.
- Нападения? Три? Я думала одно, - мать подала, наконец, голос. Не выдержала. - Ничего не хочешь объяснить?
Теперь мы все переглянулись. Поиграли в гляделки. Только эти двое вели себя, как дети. Женаты лет...сколько там двадцать пять, а порой их отношения выбивали из колеи.
- Алла, с тобой мы потом поговорим, если разрешишь в комнате и без свидетелей.
Мы потупились в пол, словно предметы декора. Я ожидала бурного протеста, все-таки мой характер взят от мамы. Но к моему удивлению, она промолчала, беспомощно рухнула на стул, так что ножки заскрипели по полу. Скрип резанул по ушам, из-за чего обитатели комнаты вздрогнули.
Я до сих пор не понимала любит папа маму или нет. Иногда думала, что да, а теперь... боялась размышлять об этом чувстве. Местами да, местами нет. Мое понятие любви не совпадало с их чувствами. Хотя, кто я такая чтобы судить? Пересмотрела романтические фильмы, а на деле?
Вот она любовь, Аня. Ты любила Шмонта давно, а изменяла ему с Хаски. Хвостом крутила в Белесье перед ним. Флиртовала, вела себя, как зазнавшаяся Вильмонт, которой ножки целовали поклонники. Ведь я действительно засматривалась на Хаски до той ночи в Белесье, и мне невероятно льстило внимание мужчины. И на кухне дала себя поцеловать не сопротивлялась, и если бы не его замечание по поводу груди не смогла бы отказать. И, наверное, на том кухонном столе я бы...
Всевышние силы, о чем я думаю!?
Вернемся к теме любви
Шмонт вроде как любил меня, но своих фотомоделей — коллег по работе тоже любил часто и по ночам. Таковы Аристократы. Это мои проблемы, что не видела смысла в этом лживом чувстве.
- Мне нужно узнать о дальнейших планах Ани, прежде чем улечу в Арзонт по делам, - отец оторвал взгляд от лица мамы и обратился ко мне, вернув вновь сюда на землю от раздумий. - Какие планы? Что дальше? Анна Ананина? - будто ножом пырнули в грудную клетку.
Задохнулась от наплыва воспоминаний, потерялась в них. Они ослепили и оглушили на мгновение, пока я собиралась с силами, чтобы ответить.
- Планирую поступить в Академию Права, - решение моментально сформировалось в голове, хоть и не успела поразмыслить на досуге о дальнейшей судьбе. На первом месте пока стоял вопрос выжить, а не загнуться от жалости к себе. Как и предполагалось ответ взбудоражил каждого.
- В смысле? - Паша демонстративно засмеялся. Наигранно. - Права!? На другом конце Гнетовцев? Ань, ты там была? Скука смертная...
Мне все равно: лишь бы подальше отсюда, подальше от границы со Страдовцами. Чтобы не видеть той границы. Не помнить. Забыть. Все забыть. Каждый кустик, по которому бежала, наивная дурочка, в тот день — четыре месяца назад.
- Я помню, Паша. У меня нет амнезии, - спокойно ответила я. - Хочу заняться законодательными правами. Вы же в курсе, какой я борец за справедливость?
- А Военка? - отец удивил. Раньше был против, а теперь пошел на попятную.
- Меня не пускали в том году. Думаешь в этом году глаза стали лучше видеть? - теперь я вовсе мечтала ослепнуть. Отец неопределенно пожал плечами.
- Я могу помочь... - будто в том году, не мог помочь. Догадывалась, что это он был против поступления в институт для военных.
- Нет, спасибо, - твердо ответила. - Я не хочу никаких войн. Никаких проблем.
Рукой не заметно стала отсекать воздух вовремя произнесения речи. Эмоции взяли вверх:
- Никаких забот, никаких разборок, драк... ничего. Спокойствие и умиротворение... - голос дрогнул.
Гребаный Бастард! Только бы не разрыдаться. Как на меня не похоже.
Внимание семьи безумно напрягало, как на ярмарочного урода смотрели.