— … величайшая потеря для всех…
— … он был верен долгу воина до конца…
Вероятно, кто-то мог обвинить мачеху в чёрствости и бессердечности. Не каждая мать сумеет провести целый день рядом с телом своего чада и слушать-слушать-слушать. Но я знал, что скрывается за этим показным спокойствием. Когда Илисия узнала о гибели сына, то сорвалась в такую истерику, что пришлось её усыплять «Морфеем». Женщина билась в конвульсиях на полу и клоками вырывала собственные волосы. И всё это под леденящие кровь завывания, в которых с трудом узнавался человеческий голос. До сих пор оторопь берёт, как вспомню…
Но уже через день мачеха взяла себя в руки. Нахлебалась каких-то отваров и теперь больше походила на зомби. Однако даже сквозь дурманящую пелену зелий прорывалась чёрная тоска, завладевшая аристократкой. Как, например, сейчас.
— Боги покарали меня, Риз… — неожиданно произнесла Илисия, когда поток сочувствующих практически иссяк. — Это наказание за то, что я сделала с Одионом. Велайд был плоть от плоти его, продолжением своего отца…
— Не надо, милария, не говорите этого, — мягко укорил я родственницу.
— Но я знаю, что это так. Моё предательство невозможно искупить. Если бы я имела достаточно смелости, чтобы добровольно принять смерть, то высшие силы не забрали бы моего мальчика…
— Хватит.
— Мне просто нужно было самой выпить отраву, которую я подмешивала Одиону, и тогда…
Илисия всхлипнула, и я понял, что действие отваров подходит к концу. А тут, как назло, к нам направился какой-то напыщенный индюк, горделиво выпячивающий объемное брюхо. На пальцах его сверкало три магистерских кольца, но я прекрасно видел, что передо мной не воин. Исследователь? Наставник? Целитель? Возможно. Но никак не милитарий.
— Экселенс нор Адамастро, милария, — изобразил он высокомерный кивок. — Дозвольте разделить с вами скорбь сегодняшнего дня. Кончина вашего… э-э-э…
— Брата и сына, — подсказал я.
— Ах, простите. Да, это невосполнимая потеря для всей Патриархии…
— Извините, но мы вынуждены оставить вас, — неучтиво перебил я толстяка.
— Но как же? Церемония ведь…
— Уже подходит к концу! — гневно сверкнули мои янтарные глаза.
Такой явный намёк был понят правильно. Мужчина недовольно встопорщил усы и отошёл от нас. И очень вовремя, потому что я уже ощущал, как руки Илисии медленно сползают по моему локтю. Ещё немного, и мачеха рухнет прямо тут, возле тела сына.
— Всё хорошо, эксленес? — возникла рядом со мной Исла гран Мерадон, заподозрив неладное.
— Не особо, — не стал я отпираться. — Милария совсем плоха. Ей нужно отдохнуть. Будь добра, позаботься о ней.
— Конечно, как прикажете, наставник…
Я помог довести Илисию до конного экипажа и отправил домой. Сам же вернулся в траурный зал к брату. Вскоре ко мне присоединились Гимран нор Лангранс и его протеже Тарин.
— Удивительно, экселенс Велайд выглядит как живой, — глухо произнёс мой помощник, рассматривая тело на посмертном ложе.
— Насшафа постаралась, — безэмоционально отозвался я.
— Как она? — спросил Тарин.
— Тебе лучше не знать.
— Надеюсь, проклятые северяне получат по заслугам, — стиснул кулаки магистр.
— Не волнуйся, Насшафа очень плотно над этим работает, — без тени иронии сказал я. — Психология кьерров отличается от нашей. Они даже горюют по-своему. Этим двоим ублюдкам не позавидуешь. Я видел, что абиссалийка с ними сотворила. Каждый вздох для них мучение. Каждый миг — агония. Удивляюсь, как Насшафе удаётся поддерживать в этих кусках мяса жизнь.
Тарин моё заявление воспринял с долей некоторого удовлетворения. А вот физиономия Гимрана позеленела. Ведь он не просто видел результат, а присутствовал там, когда альбиноска вершила свою месть.
— Последние скорбящие расходятся. Пора звать братьев? — посмотрел на меня нор Лангранс.
— Да, пожалуй, что уже можно, — согласился я. — Тарин, ты сделал то, что я просил?
— Разумеется, экселенс, — кивнул озарённый. — Я рисовал всех наших павших братьев, не смыкая глаз. А милария Исла вписала на страницы книги их подвиги. У неё на самом деле потрясающий почерк. Даже мой наставник по искусству каллиграфии вряд ли смог бы с ней сравниться.
— Вы хорошо потрудились, я этого не забуду, — поблагодарил я собеседника.
— Мы просто тени Великого наставника, — ответил мне Тарин частью ритуальной фразы, принятой в братстве.
Что ж, прощание с Велайдом нор Адамастро состоялось. Но пришла пора переходить ко второй части. Здесь уже будут присутствовать только те, кто хранил общую тайну с усопшим. Те, кто провожает павшего брата в небесные чертоги, куда все мы рано или поздно отправимся. Те, чья скорбь будет настоящей и неподдельной.