— Что вы имеете в виду, экселенс? — исподлобья посмотрел на меня княжич.
Не торопясь с пояснениями, я склонился над трупом алавийца, делая вид, что внимательно его изучаю.
— Ваше Благовестие, — позвал я Лиаса. — Южная Патриархия ведь в недалёком прошлом едва не стала жертвой мягкой экспансии Капитулата?
— Мне неприятно вспоминать о тех днях, ибо они являются свидетельством моей глупости! — как по писаному отчеканил лжепатриарх.
— И всё же взгляните на это тело. Вам лицо не кажется знакомым?
Лиас прищурился, притворяясь, что внимательно изучает мёртвого альвэ. А потом его глаза удивлённо распахнулись. Нет, ну каков актёр! Хорошо отыгрывает.
— Да это же один из тех мерзавцев, что меня похитили! — вскричал он. — Точно! Именно его я видел во время Кровавого восхождения!
— Нечто подобное я и предполагал, — удовлетворённо кивнул я. — Но совершенно очевидно, что сам убийца умирать не планировал. Он явно хотел всего лишь показаться рядом с покоями князя в облачении, похожем на моё, дабы заставить всех думать, что именно я покусился на жизнь Его Величества. Но экселенс гран Ривнар своей доблестью и выдающимися боевыми навыками сумел удивить злоумышленника. Не смею умалять подвиг вашего отца, экселенс Каэлин, однако выдвину предположение, что против убийцы сыграла моя репутация. Завидев в своих покоях такого незваного гостя, князь не стал ждать и атаковал первым. Подбери алавиец какую-нибудь иную личину, то попытка Капитулата стравить наши государства могла увенчаться успехом.
После моих объяснений лицо Ордила приобрело задумчивое выражение. Кажется, моя версия укладывалась в рамки известных ему обстоятельств. Кроме того, немаловажную роль сыграло и упоминание правителя Медеса. Ведь между нами действительно когда-то состоялся подобный разговор. И подтвердить это королю будет несложно. Но молодого княжича, похоже, моё выступление всё равно не убедило.
— Все вон, — хрипло произнёс он.
А когда его подданные замешкали, недоумённо переглядываясь, заорал во всю мощь своих лёгких:
— Я СКАЗАЛ — ПОШЛИ ПРОЧЬ!
— Каэлин, чего ты добиваешься? — попробовал достучаться до него советник князя.
— Ордил, пожалуйста, сделай, что я прошу. Уведи всех. Я желаю задать экселенсу Маэстро вопрос с глазу на глаз.
— Но…
— Ты меня не расслышал⁈ — грозно нахмурился княжич, ярко демонстрируя, что он истинный сын своего отца.
Осознав, что упрямого наследника не переспорить, Ордил вывел гвардейцев и целителей из покоев. Из живых тут остались только я, сам Каэлин и Лиас. Последний не мог позволить себе уйти — это выглядело бы как признание над собой власти княжича.
— Ваше Благовестие, пожалуйста, оставьте нас наедине, — уже значительно мягче попросил наследник.
— Хорошо. Только прежде, хочу выразить свои соболезнования. Я знаю, каково это, терять родных. Но не позволяй горю затуманивать разум, ведь отныне твои поступки будут определять судьбу всего княжества. Сохрани мужество и пусть память об отце станет твоим щитом.
Лиас развернулся и удалился, не став даже выслушивать ответа Каэлина. А княжич, сглотнув ком в горле, опустился на колени и положил ладони на грудь бездыханного родителя.
— Я не стал говорить этого при всех, ибо понимаю, что мои подозрения могут оказаться далёкими от действительности, — проговорил парень, не сводя преисполненного болью взгляда с запачканного засохшей кровью лица князя. — Но теперь, когда мы одни, экселенс Маэстро, я выскажусь. В ту нашу встречу, когда Сыновья копья вступили в бой с молдегарами Капитулата, я пристально вглядывался в прорези вашей маски и видел там желтизну нечеловеческих глаз. Так как же мне теперь поверить вашим словам?