Порой, всем нам приходится совершать нелёгкий выбор…
Я пришпорил коня, и тысячи подков за моей спиной ударили по каменистой почве. Мы начали спускаться с пригорка, чтобы выйти на выгодную позицию, а оттуда галопом помчаться к вырытым укреплениям. Там солдатам предстояло спешиться и идти в атаку, а милитариям поддержать их огнём издалека и прикрыть от плетений альвэ.
Когда мы выехали на финальный рубеж, я вскинул руку, призывая всадников остановиться, и прислушался. Со стороны лагеря наёмников звучали ритмичные удары. Это тысячи человек, слившись в едином порыве, били в свои щиты. Словно огромное сердце. Живое. Сильное. Непокорное. А вскоре и мужественные голоса вторили этому ритму. Солдаты удачи пели свою последнюю песню…
Крепче, братец, сжимай свой щит,
Враг нас не любит щадить.
Добрая сталь так ярко блестит,
Лишь она будет верно служить!
Шаг да шаг, и земля дрожит,
Тот, кто мечом нас встречал,
Прахом на нашей дороге лежит,
И голос его замолчал.
Клюёт вороньё со спины, да и с плеч,
Им смерть наша — сладостный пир!
Покуда рука крепко держит меч,
Не отпустит нас командир.
Поднимем за павших полные кубки,
Не близок смертный наш час.
Пускай ты погиб в безжалостной рубке,
Но дух твой стоит среди нас!
Эхо тысяч голосов металось меж пиков Горного Предела, обретая ещё бо́льшую мощь. Казалось, что сами скалы подпевают наёмникам. Когда отзвучал последний куплет, я приподнялся в стременах и захлопал в ладони. Замершие за моей спиной воины, ожидавшие сигнала к началу битвы, поддержали меня ровно тем же. Мы долго аплодировали песне Железных рубах, отдавая дань их смелости и доблести. Я не сомневался, что в ощетинившемся копьями строю, замершем напротив нас, стояло много славных ребят. Тех, с кем мы с удовольствием бы обнялись и выпили вина. Однако слепая судьба распорядилась так, что вместо этого нам предстоит убивать друг друга. Грустно. Но с этим ничего не поделать. Таковы реалии войны, такова проза солдатской жизни. Правители ссорятся и мирятся, а пролитая кровь навсегда остаётся на наших руках.
Пора…
С моих пальцев сорвалось сигнальное плетение, которое громогласно разорвалось под белыми брюшками седых облаков. Конь подо мной помчал галопом, и ветер тугой волной толкнул в грудь. Где-то вдалеке раздались едва слышимые сквозь свист воздуха раскатистые хлопки. Это заработали снайперы. Стало быть, они уже успели с помощью прицельных приспособлений найти смуглых алавийцев в строю наёмников. И я так полагаю, что противник уже понёс первые потери.
Вскоре мы сблизились на дистанцию выстрела, и в нас полетели бронебойные болты. Железные рубахи били из довольно мощных механических арбалетов. Но нам они не могли причинить вреда. Все снаряды либо бессильно отскочили от магических щитов, либо были рассечены в полёте «Серпами».
А вот в стане Рубах медленно разгоралась паника. Полсотни стрелков, расположившиеся на расстоянии полукилометра, вторым залпом выбили ещё нескольких милитариев альвэ. Вражеские колдуны опрометчиво спрятались под куполами «Покровов», чем и раскрыли свои позиции в строю. Так-так-так… один, два, три… восемь… четырнадцать… двадцать три… Двадцать пять защитных полусфер. Ну вот и всё. Теперь для безликих братьев это всё равно что выцеливать раскрашенные мишени на стене сарая. Странно это… мы ещё даже не доскакали до авангарда противника, а битва, можно сказать, уже выиграна. Только Эгг вряд ли это осознаёт.
Когда расстояние до линии обороны наёмников сократилось до семидесяти метров, я атаковал первым. Дюжина боевых плетений устремилась к брустверу, а затем оглушительный взрыв, от которого мой скакун чуть не встал на дыбы, поднял в воздух пару тонн земли. Солдаты, стоявшие близко к эпицентру, повалились кеглями. Кто-то слабо шевелился и пытался отползти. А кто-то уже не смог подняться. Истошные крики боли, сливаясь в единую жутчайшую какофонию, донеслись до меня. А уже в следующий миг, туда же полетели заклинания остальных Безликих. И их было гораздо больше…
За считанные мгновения линия обороны Железных рубах превратилась в пламенеющую геенну, исторгающую из себя удушливый дым, крики и стоны. Вражеская пехота, ошарашенная такой плотностью огня, согласованно отступила назад, оставляя на земле около сотни своих павших бойцов. Алавийские озарённые старались хоть что-то противопоставить нашей скорости и слаженности, но их попытки с позором провалились. Во-первых, их было меньше, чем Безликих. Во-вторых, недосягаемые снайперы не прекращали охоту и продолжали методично выбивать темноликих. Итог закономерен — магическая контратака захлебнулась, не причинив значимого ущерба моему отряду.