Два года срочной службы — всё-таки довольно порядочный срок. И произойти за это время может всё что угодно. Так случилось и у Аркадия. Как мы уже говорили, служил он недалеко от Ленинграда, и однажды то ли по делам службы, а может быть, и по личным делам пришлось ему ехать электричкой в Питер. Зайдя в тамбур вагона, Аркадий обратил внимание на спешившую к поезду девушку. Она явно не успевала, уже двери начали закрываться. И он по какому- то велению Судьбы и, наверное, неожиданно и для самого себя, выскочил из вагона. Зачем? Трудно сказать. Но произошло вот так, и всё. Как мы уже сказали — Судьба. И ехали они на следующей электричке уже вместе. Попутчицей Аркадия оказалась врач Валентина Сергеевна Бойцова, возвращавшаяся из посёлка Васкелово со своей дачи домой. От Васкелово до Ленинграда езды всего-то немногим больше часа, а с приятным собеседником время вообще летит быстро. Но вот — разговорились, познакомились. И не просто — познакомились. Проскочила, наверное, какая-то искорка между двумя молодыми людьми и. 12 декабря 1969 года уже играли свадьбу.
И, кстати говоря, сохранилась киносъёмка этого дня! Единственная сохранившаяся запись, на которой запечатлён Аркадий Северный. И пусть чёрно-белая и без звука, но, всё-таки, хоть что-то осталось…
И началась у Аркадия семейная жизнь. Правда, надо сказать, что это был не первый его брак. Первый раз Звездин женился ещё в далёкие студенческие годы. Но тот брак был совсем кратковременным, и Аркадий практически никогда не вспоминал о нём. Видимо считал просто случайным эпизодом в своей жизни. Единственное, что нам удалось узнать о его первой жене — это её имя: Нина. Кем была она — никто не помнит, но не студенткой, однозначно. Ходит какой-то туманный слух, что работала она на телеграфе. Впрочем, это к нашей истории почти никакого отношения не имеет.
Гораздо важнее — другое. Эти несколько лет семейной жизни были, пожалуй, единственным периодом в жизни Аркадия, когда он был "таким, как все" — семьянином и тружеником, с присущими всем "простым советским человекам" достоинствами и недостатками. И поначалу всё у него шло, как в обычной рядовой советской семье, но период этот был сравнительно недолгим.
14 июня 1971 года в семье Звездиных рождается дочь Наталья, и Аркадий начинает постепенно привыкать к тому, что отныне он — отец и, как-никак, глава семейства. Дочка подрастает, и забот с ней постепенно становится несколько меньше, вернее — заботы эти становятся немного другими. С одной стороны — уже меньше детского крика по ночам, меньше "расход" пелёнок- распашонок, и больше свободного времени. А с другой — растёт это дитё не по дням, а по часам, и кушать, между прочим, хочет уже чего-нибудь посущественней кефира из Молочной кухни. А зарплата. А зарплата — та же самая. Вот и думай, папаша, — что делать. Тем более, что домашней работой ты особо и не перегружен. И возникает перед Аркашей Звездиным типичный в 70-е годы для многих советских граждан вопрос: где найти какую-нибудь халтуру? Не воровать же идти. Вагоны же разгружать — тяжеловато для его конституции, да и не престижно как-то для ИТРа. Может, фарцовкой заняться по-маленькому? Как в молодые годы. И начинается обзвон всех друзей-знакомых, по записной книжке. А там, среди прочих, — телефоны тех самых ребят, которым настолько понравилось звездинское пение, что даже записали они его когда-то на магнитофонную бобину.
Сейчас уже невозможно (да и не нужно это, наверное!) точно восстановить: кому он звонил тогда, и в какой последовательности. Но факт остаётся фактом: в конечном итоге всей этой бурной деятельности Аркадий вновь встретится с. Рудольфом Фуксом. До которого уже дошли слухи, что вернулся открытый им почти десять лет назад "молодой талант". Вернулся? Откуда? И тут — неимоверный полёт фантазии! Ещё несколько штрихов в будущую "легенду". Мы уже писали ранее о байках Аркадия про службу в вертолётных войсках. А сейчас к ним прибавляется ещё одна — совершенно немыслимая история о том, как простой советский служащий Аркадий Звездин, уже "побывавший в небе над Вьетнамом", теперь собирается. в загранкомандировку в капиталистическую Канаду! И надо сказать, что на этот раз легенда выглядела всё-таки более правдоподобно, нежели "служба во Вьетнаме". Там, как мы уже говорили, логика отсутствовала напрочь, а здесь хоть какая-то, но прослеживалась. Как-никак, Аркадий — выпускник Лесотехнической академии и работник "Экспортлеса", а Канада — лидер Западного мира именно по лесоперерабатывающей промышленности. Недаром же слух о подготовке Северного к поездке в Канаду до сих пор имеет хождение, и многими воспринимается, как непреложный факт. А иные рассказывают не только о подготовке, но и о состоявшейся поездке! Но, надо сказать, что в командировках Звездину побывать действительно пришлось. А об одной из них сохранились даже документальные подтверждения. Летом 1966 года Аркадий Дмитриевич Звездин, инструктор Ленинградской конторы В/О "Экспортлес", в составе группы этого самого В/О "осуществляющей оформление отправок экспортных материалов в навигацию 1966 года" командируется в город Игарку (помните?). То ли его специально ещё в институте готовили для работы в Игарке, то ли дипломная работа была настолько выдающейся, что его моментально отправили туда. Нам это неизвестно. Известно только, что жил он там по частным квартирам. Так что, вполне возможно, найдутся когда-нибудь и концерты Северного, записанные в Игарке…
Но, что особенно странно, — в отличие от мифической "Канады", рассказов об этой, реально имевшей место командировке Аркадия на Енисей, в людской памяти не сохранилось! Может, и сам Аркадий об этом не распространялся? Можно, конечно, допустить что романтика работы в Советском Заполярье, довольно-таки популярная в те годы, Аркадию привлекательной не казалась. Но почему же он, при своём-то неравнодушии к блатному жанру, никак не отметил в рассказах посещение края, столь славного своими каторжанскими традициями?! Например, всего в ста километрах от Игарки находится посёлок Курейка, где отбывал туруханскую ссылку некий Иосиф Джугашвили по кличке Коба. А сам город Игарка — одна из строек ГУЛАГа, и в 1966 году там ещё было много людей, не понаслышке знакомых со сталинскими лагерями. В общем, всё это кажется весьма странным. Разве что, приложив фантазию, предположить такой вариант. Ведь молодой специалист Звездин был послан в Игарку не для чего иного, как для "снижения претензий" иностранных покупателей леса. Так, может быть, "художественное осмысление" иностранной темы показалась ему более завлекательным, чем игарские бичи и бывшие зеки? Вот и заменил он в своих рассказах Игарку "Канадой". Впрочем, скорее всего, это уже плод нашего воображения.
Но мы опять немного отвлеклись. В общем, в отличие от того, что рассказывают про Аркадия, жизнь Фукса в это время выглядит, конечно же, не столь романтично. Все эти годы он по- прежнему занимается музыкой — коллекционирует записи джаза и рок-н-ролла, а заодно приторговывает ими, как и всякий нормальный коллекционер. Не отбил охоту к этому даже и полученный срок. Но параллельно с записями, идущими с Запада, он начинает собирать и совершенно другую музыку. Шестидесятые годы — взлёт авторской песни, и, естественно, Фукс не может пройти мимо этого явления. И уже очень скоро он не просто собирает сделанные кем-то записи различных "бардов", а начинает и сам их производить. Однако для его творческой натуры всё это не особо интересно, так же, как и неинтересна ему работа в "Ленпроекте", в котором он числится по техническому отделу. Ему хочется сделать что-то своё, совершенно оригинальное. Такое, чего никогда не было раньше. Какие-то идеи у него в голове и раньше варились. Но всякий раз недоставало какой-то самой малости, какого-то последнего штриха для их осуществления. Как раз в это время по всей стране совершенно сумасшедшими тиражами расходятся записи Владимира Высоцкого. Рудольф, как и большинство здравомыслящих людей, с удовольствием ходит на его концерты, собирает записи, но:
"Мне было немножко обидно за наш Питер: не было у нас своего Высоцкого. И мне тогда казалось, что это вполне возможная вещь — вырастить в своём питерском коллективе фигуру, способную соперничать с самим Высоцким" — так вспоминает об этом сам Рудольф Израилевич. Естественно, он прекрасно понимал, что "соперничать" с Высоцким, как автором песен — идея совершенно фантастическая и невыполнимая. А вот посоревноваться в исполнительском мастерстве — можно попытаться. Но для этого надо две вещи: во-первых, найти этого самого исполнителя, а во-вторых, подобрать для него репертуар. С репертуаром особых вопросов не было. Песни других авторов — неоригинально, пусть уж сами поют. Эмигрантский репертуар — тоже вторично. Советские песни петь? — и вовсе не смешно, их и так каждый день играют на радио и телевидении. Остаётся что? — народные песни! Но, разумеется, не те "народные", что звучат в филармонии, а современные народные песни. Которые, благодаря новейшей истории нашей страны, оказались, в большинстве своём, блатными. Фукс ещё с 14 лет начал собирать тексты именно таких песен. По словам Валентина Шмагина, "Он часто говорил, что собрал очень много, что блатные песни — это народный фольклор, что надо бы это оставить для потом- ков. Потом у него появилась идея найти хорошего исполнителя и записать всё имеющееся в хорошем качестве".