— О, вечер добрый, господа!
И мысленно поставил себе двойку за стратегию. Впрочем, спешить было некуда. Я их видел, хоть и в некотором темном ореоле, теперь я мог остановить время. Я сжал и разжал пальцы, движение вышло даже вальяжное, я не знал, почему мою силу активирует столь странное движение, но всегда представлял, как выбрасываю шестеренки от часов — образ был сочный и соприкасающийся с тематикой остановки времени. В конце концов, все это глупости, решил я. Пока ты можешь останавливать время, что страшного вообще может произойти?
Вероятно я был наказан за свою самоуверенность, а может за какие-то кармические преступления, совершенные в моих прошлых жизнях, потому что тени продолжили двигаться. Астрид громко выругалась, а я вопросил у неба:
— Зачем мне эта сила, если она ни на ком в этом лесу не работает?
Сегодня был первый по-настоящему опасный день в Аркадии, и моя невероятная магия ничем мне не помогла. Астрид могла чувствовать себя отомщенной.
— Но давайте не будем спешить! — добавил я.
— Мы живыми не дадимся!
— Астрид, милая, но мы ведь с радостью дадимся живыми, — напомнил я.
— То есть дадимся, но если вы решите нас убить, будем драться до последнего!
Астрид снова выругалась, а потом выпалила:
— Да у них оленьи головы!
Я увидел силуэты рогов, вытянутые морды, меня передернуло. Впрочем, Астрид была не совсем права.
— Нет, милая, у них не оленьи головы, но они носят оленьи головы как шапки.
— Мне не стало легче!
Будь на месте наших преследователей кто-нибудь приятнее, обладающий по крайней мере чувством юмора, мы бы его позабавили. Но существа, выходившие к нам со всех сторон, сужавшие кольцо, были явно не чувствительны к тому обаянию из-за которого множество людей умиляется двойняшкам. А может это значило, что мы с Астрид безнадежно вышли из этого возраста.
Тени, наконец, превратились в нечто похожее на людей. Именно похожее. То ли я забыл, как выглядят люди, то ли с этими ребятами и вправду было что-то очень сильно не так. Самыми эстетически привлекательными частями их облика казались оленьи головы, распластанные по их головам, как рогатые, подтекающие кровью шапки. И хотя вокруг была вечная, непоколебимая зима, и не так далеко отсюда завывала древняя Буря, эти существа были полуголыми, закутанными лишь в какие-то части шкур, не похожие на одежду. Рванье кое-где демонстрировало гнилую плоть, оставшуюся под шкурами, плохо счищенную. Запах тоже стоял своеобразный, вероятно именно так пах копальхен, столь любимый народами крайнего Севера. Тела этих существ украшали зубы и кости, почти не выделявшиеся на бледной коже. Мудреные, витые украшения могли соседствовать с костями, с которых не сошло еще мясо, окровавленными костями, обтянутыми жилами.
Впрочем, весь этот плотоядный антураж был далеко не самым отвратительным. Как раз на него-то я бы смотрел с большей радостью. В конце концов, я мог представлять, что это фотосессия в шаманском стиле для очень небрезгливых моделей.
Самым худшим были тела и лица этих существ. Безнадежно изуродованные люди, вот кто это были. Наверное, они все были подростками. Мне так казалось, потому что в их лицах и телах еще угадывались подростковая угловатость и тонкокостность. Они были небольшого роста, все тощие настолько, что кости торчали, угрожая прорвать мертвенно белую кожу. Лица были искажены самым разным образом. У одних не было зубов, будто кто-то спешно удалил их, но так и не вставил искусственные. У других глаза будто расползлись, располагались как бы сбоку. Были зияющие черно-красные дыры вместо носов, я мог рассмотреть в них пазухи. Были гидроцефалические черепа, были выдающиеся вперед трахеи, готовые продрать кожу. Были искривленные в целом лица, подчеркнуто уродливые. Были большущие зубы. А были зубы маленькие, как крошечные иголочки в пастях хищных рыб. У некоторых руки казались лапками насекомых. Пальцы других были сантиметров на пять длиннее, чем им бы полагалось. Это было шоу удивительных уродов, способных вызвать жалость, смешанную с удушающим отвращением. Они были не просто уродливы и неполноценны, а неполноценны самым болезненным образом, явно причиняющим им постоянные физические страдания. Лица некоторых были искривлены от боли. Я смотрел прямо в черные, будто паучьи глаза на некрасивом лице существа, чей рот с искривленными зубами разной длины кровил и кровил, будто кто-то включил внутри кран.
Мы с Астрид попятились, забыв, что и позади нас стоят эти существа. Впрочем, почему существа? Это были люди, определенно люди. Я вспомнил монстров, прислуживавших в Замке. Они были изменены окончательно и потому не так пронзительно страшны. Даже те из них, кто казался похожим на человека имели слишком отдаленное сходство, чтобы по-настоящему пронзительно выглядеть.