Сигурд замер, внутри у Флори затрепыхалась, как выловленная из аквариума рыбка, мечта о том, что Сигурд не заметит ее. В гостиной было темно, и она не издала ни звука, почти не двигалась, а он на нее не смотрел. Когда Флори почти удалось уверить себя в этом, дать себе надежду, она услышала, наверное, одна из немногих за долгое-долгое время голос Сигурда. Он сказал:
— Могла бы ты, пожалуйста, выйти? Так мне будет удобнее.
Голос его был лишен всяких интонаций, будто он только озвучивал текст, оставаясь безучастным. И тогда Флори поняла, что было таким жутким и странным в нем. Он, даже убивая, не воспринимал людей, как живые объекты. Для него это были предметы, он не понимал, что они одушевлены, как он. Флори почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она не шевелилась, даже не потому, что не хотела — не могла.
А потом он оказался рядом — переместился. Говорили, он умеет такое, говорили, так он покидает Аркадию и поэтому его невозможно ранить. Сигурд прижал лезвие меча к ее горлу, напоенное кровью, оно еще было теплым. Он не нажимал, не ранил ее, но стоило двинуться ей, и оно, такое острое, войдет под кожу. Флори заплакала, а Сигурд сказал:
— Издавай какие-нибудь другие звуки, пожалуйста.
Свободной рукой он вытащил черный блокнот, принялся довольно ловко листать его, чему-то кивая. У него был задумчивый, нелепый вид. Флори вдруг захотелось засмеяться. Ей не верилось, что кто-то приносящий столько смертей может быть таким комичным. Этот контраст вызвал у нее истерические всхлипы, перешедшие в смех.
— Спасибо, — сказал Сигурд. Видимо, он решил, что я смеюсь, потому что он не хочет, чтобы я плакала, подумала Флори. Наконец, перелистнув очередную страницу, Сигурд сказал:
— Тебя в списке нет. Я не понимаю. Тебя не должно было здесь быть.
— Я просто пришла сюда и заснула, — выдавила из себя Флори. Сигурд помотал головой.
— Не ясно. Обычно людям удобнее спать в горизонтальном положении, это обеспечивает наибольшую площадь соприкосновения тела с поверхностью, тогда если мышцы расслабляются, они не болят. Но бывают разные обстоятельства.
Его меч все еще упирался в горло Флори, а вокруг пахло кровью и выпотрошенными органами, мерзко, тошнотворнее, чем в анатомической секции в Университете. А Сигурд говорил о том, в какой позе люди обычно спят, да еще таким тоном. Флори засмеялась громче, он сказал:
— У тебя шок. Таким образом, я не смогу тебя допросить.
— Ты серьезно? — смеялась Флори, из глаз ее лились слезы.
— Я всегда серьезен.
— А ты говорил с кем-нибудь прежде? — вдруг спросила она.
— За свою жизнь я говорил с четыреста сорок одним человеком. Ты четыреста сорок первая, — сказал он серьезно. — Я разговаривал в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году прежде, чем заговорить с тобой.
— А зачем ты заговорил со мной? — спросила Флори. Ей хотелось тянуть время как можно дольше. Она смотрела на него и, внезапно, вместо отвращения к этому автомату смерти, она ощутила, что он забавный — это была реакция на стресс.
— Потому что мне нужно было уточнить обстоятельства твоего местонахождения здесь. У меня нет приказа убить тебя, поэтому я должен выяснить детали у Отца.
Он развернулся, и Флори почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Еще хотя бы пять минут.
— И что случится, если ты не уточнишь прямо сейчас? Конец света?
— Нет. Конец света случится, когда Солнце увеличится в размерах, превратится в красный гигант и поглотит все планеты земной группы.
— Тогда не уходи!
— Я не понимаю, как связано то, уйду я или нет со звездами поздних спектральных классов.
Он обернулся. Флори впервые посмотрела ему в глаза, у него был пробирающий до костей взгляд, будто он смотрел сквозь нее, куда-то дальше, не видя ее. Так смотрят кошки и очень больные люди. Он был до дрожи жуткий и очень смешной — Флори не понимала, как это сочетается. Она сказала: