Девочка испуганно вскочила. Её сердце бешено колотилось. Руки стали влажными. Объятая страхом, она стала озираться по сторонам. Птица снова издала громкий скрежещущий крик и с любопытством уставилась на детей. Мэри облегчённо вздохнула — это только птица. Она даже улыбнулась и, вдруг спохватившись, повернулась к брату. Тот продолжал безмятежно спать. Какой он маленький и беспомощный! Теперь, когда они остались совсем одни, мальчуган целиком зависел от неё. Дяди Роджера нет. Сейчас девочка особенно остро осознала весь ужас их положения. У неё вдруг закружилась голова и засосало под ложечкой. Ведь она не ела со вчерашнего утра, когда хорошо позавтракала у дяди Роджера в уютном саду, заросшем акациями. Была яичница с ветчиной, овсянка и чай с чудесным душистым мёдом.
Девочка пошарила в кармане своего платья, вынула последний кусок сахара и, задумчиво покачав его на ладони, тихо опустила в карман брата.
Еда, как она понимала, для них самое главное. Воду они могут взять из ручья, но что они будут есть? Она читала про путешественников, которые умирали от голода в пустынях или диких джунглях.
Кукабурра резко, пронзительно захохотала и сорвалась вниз в долину.
Под скалой зашевелился Питер. Он приподнялся, потягиваясь и зевая, и забормотал спросонья:
— Мэйми, Мэйми, мне снился такой сон, такой сон... Папочка всё говорит что-то, а потом мы садимся в наш «моррис» и ма даёт мне большущий кусок пудинга и улыбается...
Потом он протёр заспанные глаза и спросил у сестры:
— Мэйми, а что у нас на завтрак? Так хочется есть!
— У тебя в кармане лежит ячменный сахар.
Он вынул липкий кусок.
— Ну-у-у, он такой маленький.
Мальчик разломал его пополам и протянул половину сестре. Но Мэри покачала головой и отвернулась.
— Не беспокойся, пожалуйста, — прошептала она, — у меня есть ещё.
Питер встал и, спотыкаясь, побрёл вниз к ручью, засунув руки в карманы. Посасывая заложенный за щёку сахар, он с любопытством осматривался вокруг. Слава богу, его, кажется, ничто не беспокоило.
Питер потихоньку опускался вниз, поглядывая на противоположный берег ручья. Всё было так необычно и интересно: белые песчаные волны, уходившие за горизонт, ослепительное солнце в дрожащем мареве прозрачного воздуха, деревья, ручей, тишина.
Вдруг он подпрыгнул, схватился за шорты и издал громкий вопль. Мэри вздрогнула и бросилась к нему на помощь. Оказалось, что это были муравьи, прыгающие австралийские муравьи. Длиной в три четверти дюйма, они состояли наполовину из челюстей, наполовину из мощных ног. Мальчик случайно потревожил их гнездо.
Оттащив ревущего Питера прочь, Мэри стала снимать с него шорты.
— Ну, успокойся же, Пит! — говорила она. — Это только муравьи. Посмотри, они забрались под шорты и кусают тебя. Снимай их скорее!
С криком ярости Питер сбросил шорты и принялся топтать их, крича и размахивая руками. Мэри стояла в сторонке и улыбалась, наблюдая за братом. Наконец, с муравьями было покончено.
Она помогла ему одеться. Малыш захныкал — искусанные ноги распухли и болели.
— В чём дело, Пит? — строго спросила Мэри.
— Мне-е-е не нра-а-авится тут, — заревел он.
Вот и началось, подумала девочка. И я ничем не могу ему помочь.
— Я хочу домо-о-ой, к ма-а-аме...
— Но мы не можем попасть домой, Пит. Нам не на чем переплыть через океан в Америку.
Девочка крепилась изо всех сил, хотя она была растеряна и пустыня внушала ей страх. Как ей хотелось обнять брата и выплакаться, отвести душу. Но нужно держаться. Ради Пита, ради них обоих.
— Тогда пошли в Аделаиду, к бабушке Глэдис.
Мэри немного помолчала и потом медленно сказала:
— Ну, ладно, не плачь, я поведу тебя к бабушке Глэдис.
— Правда? Сейчас? — заулыбался Питер, размазывая слёзы по щекам.
— Да, — ответила девочка. — Мы пойдём в Аделаиду сейчас же.
3
Самолёт сгорел на северной окраине огромной пустыни, находящейся на границе между штатами Западная Австралия и Северная Территория. По площади пустыня равняется целой Великобритании. Но на такой огромной территории проживает всего несколько тысяч человек в трёх небольших посёлках: Банка-Банка, Тенапт-Крик и Гранайтс.
Бесплодная унылая пустыня с разбросанными кое-где оазисами, грядами холмов да высохшими руслами рек.
У детей был наиболее надёжный шанс на спасение — оставаться около разбитого самолёта и ждать: может быть, их стали бы искать и нашли.