В тот миг в моём мозгу произошёл взрыв. Я забыла о страхе понимая, что единственное желание жить. Не позволить тому, что на дне забрать меня. Я начала брыкаться размахивать руками, но чем больше сопротивлялась, тем сильнее мои ног увязали в липких лоскутах. Опустив руки, я пыталась выпутаться из верёвок, которыми меня оплело, когда кто-то дёрнул моё тело вверх. Задыхаясь уже не от страха, а от потребности вынырнуть и вдохнуть кислорода наполнить свои горящие лёгкие воздухом, я смогла скинуть те липкие верёвки со своей кожи. Ясми. Это была та девушка, которая всегда приглядывала за мной. Которая впустила меня в свой фургон и позволила находиться рядом. Она откинулась на спину и поплыла к берегу. Помогла мне выйти и прижала к себе, услышав мой сдавленный всхлип.
— Тише, Зафира. Всё уже позади, — шептала она, прижимая мою голову к своей груди. — Это были всего лишь водоросли. Ламинарии они опутали твои ноги.
Тогда я поняла, что бормочу о том, что кто-то тянул меня на дно. Не отпускал.
— Кто это сделал?
— Каролина, — даже не задумываясь выпалила я.
Ясми напряглась, я почувствовала, как её тело превратилось в гранит под моей щекой. И тогда тот барьер, который всегда оберегал меня, позволял делать вид, что я нормальная не вижу страшные сны, не читаю будущее, не смотрю в прошлое, его прорвало. И я рассказала всё. Каждую деталь своего прошлого и того, что произошло сегодня.
— Не так уж много в ней света, Зафира. Снаружи Каролина похожа на солнце, но внутри у неё сидят демоны.
Ясми единственная живая, душа которая впоследствии стала моим пристанищем. Другом. Близким. Самым дорогим. И лес. Он так глубоко пророс своими корнями в моём сердце, что так и остался неизменным спутником моей жизни.
Я перестала бегать за Каролиной. Даже не смотрела в её сторону. Проводила свои дни рядом с Ясми и училась у неё акробатическим номерам. Меня так увлекало всё, что она показывала, что я быстро переняла её мастерство и гибкость. С лёгкостью садилась на шпагат. Крутила своё тело так, как не представляла возможным. Могла с лёгкостью жонглировать шариками. Впитывала всё, чем делились другие, и Вори видел каждый раз, с каким воодушевлением я бралась за работу, вкладывая все силы.
Когда впервые он предложил мне выйти с номером, я так радовалась, что легко отыграла свою роль и получила впервые искренние бодрые аплодисменты. Я так ликовала, когда стоя в центре арены в красивом обтягивающем блестящем костюме, показывала на какие чудеса способно моё тело. Гибкость она словно в моей крови была. Я легко села на шпагат, раскинув руки в стороны, когда почувствовала на себе злой взгляд. Подняв голову, увидела пылающую гневом Каролину. Она ненавидела, что Вори разрешал мне выступать, но, а я наслаждалась каждым мгновением. Не только потому, что мне дико нравилось видеть восхищение и восторг в глазах публики, но отчасти от того, что это злило Каролину. Наша история оказалась слишком запутанной и больной. Я всегда смотрела на неё как на свою подругу. Не соперница. Не незнакомка. Но Каролина показала, насколько может быть опасно доверие.
***
А потом мы остановились в очередном городе, который затянулся петлей на моей шее.
Вори рассказывал о своём плане, но я слушала вполуха. Накручивала локон волос на палец, осматривая всех, кто собрался в главном шатре. Только светало, когда мы пересекли черту этого города. Того самого, о котором я слышала так много легенд. И в который никогда не должна была приезжать. Слова бабушки Ружи треском сквозь запечатанные мысли, припрятанные в дальнем ящике памяти, просочились в меня. Я знала, что всё реально настолько, насколько позволяло моё безумие.
«Там замок, что пожирает души живых. Там лаз в скале, которая стала местом упокоения многих людей. Там мрак. Там ангелы с чёрными крыльями бродят. Там ты не найдёшь ничего кроме смерти. Никогда не переходи черту, иначе они найдут тебя».
До сих пор я позволила себе не помнить позабыть всё, о чём говорила бабушка, но как только мы выехали за черту леса, её слова зазвучали нараспев убийственной песней во мне. Внутри всё трещало, бомбило и призывало оставить позади города с его тёмной историей. Но этот цирк единственная семья, которая у меня когда-либо будет. Я неизвестная девочка. Никому не нужная. Незаконнорождённая. Сирота. Да больно было всегда, но я научилась жить с той пульсирующей тупой агонией, которая колола сердце. Сжимала душу. Выжигала лёгкие. Иногда, чтобы сделать вдох, мне приходилось задохнуться.