"Вот как?" — тихо спросила Надин. И внезапно она почувствовала, что Джо — ее последняя и единственная защита.
Она медленно вывела его вперед, как заложника. Его странные цвета морской волны глаза посмотрели на Матушку Абагейл.
Надин сказала: "Это Джо. Вы его знаете?"
"Если его зовут Джо, то меня — Кассандрой", — сказала Матушка Абагейл. "И вы не его мать". Она с облегчением опустила глаза на мальчика, не в силах избавиться от странного ощущения, что женщина выиграла — она поставила между ними маленького паренька и тем самым помешала ей исполнить свой долг… о, но все произошло так внезапно, и она не была готова к этому!
"Как тебя зовут, паренек?" — спросила она мальчика.
Мальчик сделал усилие, словно в горле у него застряла кость. "Он не скажет вам", — сказала Надин, положив руку ему на плечо. "Он не может. По-моему, он вообще не пом…"
"Лео!" — неожиданно выговорил Джо ясно и сильно. "Лео Роквей — это я! Я Лео!" И смеясь, он прыгнул на руки Матушке Абагейл.
"Джо", — позвала Надин.
Джо слегка высвободился из объятий Матушки Абагейл и оглянулся на нее.
"Пошли". Теперь она говорила, глядя Эбби прямо в глаза. "Она старая. Ты ее ушибешь. Она очень старая и… не очень сильная".
"По-моему, я достаточно сильна для того, чтобы подержать на руках такого паренька", — сказала Матушка Абагейл, но сама уловила в своем голосе какую-то странную неуверенность.
"Он устал. Да и вы тоже, судя по вашему виду. Пошли, Джо".
"Я люблю ее", — ответил мальчик, не двигаясь с места.
Надин слегка вздрогнула. Голос ее стал более резким. "Пошли, Джо".
"Это не мое имя! Лео! Лео! Вот как меня зовут!"
Небольшая толпа странников затихла, догадываясь о том, что происходит нечто непредвиденное, но не в силах определить, в чем дело.
Женщины вновь скрестили взгляды, как сабли.
Я знаю, кто ты, — сказали глаза Эбби.
А я знаю, кто ты, — ответили глаза Надин.
Но на этот раз первой опустила глаза Надин.
"Хорошо", — сказала она. "Лео или как тебе будет угодно. Пошли, пока ты не слишком утомил ее".
Он неохотно слез с колен Матушки Абагейл.
"Приходи повидать меня в любое время", — сказала Эбби, но она не подняла взгляд, чтобы включить Надин в число приглашенных.
"О’кей", — сказал мальчик и послал ей воздушный поцелуй. У Надин было каменное лицо. Она не произнесла ни слова. Матушка Абагейл посмотрела им вслед. Теперь, когда лицо женщины исчезло из вида, чувство откровения затуманилось. Матушка Абагейл уже не была уверена в том, что почувствовала. Ну, конечно, она просто еще одна женщина… хотя… так ли это на самом деле?
Молодой человек, Андервуд, стоял внизу, и лицо его было мрачнее тучи.
"Почему ты так себя вела?" — спросил он у проходившей мимо него женщины, и хотя он понизил голос, Матушка Абагейл прекрасно расслышала его слова.
Женщина никак не отреагировала. Она прошла мимо него, не сказав ни слова.
Наступила тишина, и она внезапно почувствовала, что не знает, чем ее заполнить, хотя это надо было обязательно сделать…
…так ли уж обязательно?
Ее ли это дело?
И голос спросил тихо: Твое ли это дело? Для того ли Господь привел тебя сюда, женщина? Для роли Официального Встречающего у ворот Свободной Зоны?
Я не могу сейчас об этом думать, — запротестовала она. Эта женщина права: я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО устала.
Он приходит в разных обличьях, — настаивал негромкий внутренний голос. Волк, ворон, змея, женщина.
Что все это значило? Что здесь произошло? Что, Бога ради?
Я сидела здесь, довольная собой, и ждала выражений подобострастного почтения — да, именно так и было, нет никакого смысла это отрицать, — а потом пришла эта женщина, и что-то произошло, и я уже забываю, что это было. Но что-то было в этой женщине… было ли? Ты уверена? Уверена?
К ней почтительно приблизился другой мужчина. "Здравствуйте, Матушка Абагейл", — сказал он. "Меня зовут Зеллман. Марк Зеллман. Из Лоувилля, штат Нью-Йорк. Вы мне снились".
И перед ней возникла внезапная альтернатива. Она могла ответить этому человеку, добродушно поболтать с ним, чтобы он расслабился и пришел в себя, а потом перейти к следующему, и снова к следующему, принимая их почтение, словно пальмовые ветви. Но могла и не ответить. Она могла последовать за ниточкой своей мысли в глубину самой себя, в поисках того, что хочет открыть ей Господь.
Эта женщина…