"Нет, конечно нет". Ларри выглядел смущенно. "Послушайте, извините меня. Я вмешиваюсь не в свое дело. Я пойду".
"Он изменился!" — выпалила Фрэнни. "Не знаю, как и почему, но иногда я думаю, что это к лучшему… но я не… на самом деле, я не уверена. А иногда я боюсь".
Она не ответила и только посмотрела себе под ноги. Она подумала, что и так уже сказала слишком много.
"Вы собирались объяснить мне, как туда попасть", — напомнил он мягко.
"Очень просто. Вы пойдете прямо по Арапахоу, пока не увидите небольшой парк. Парк будет справа. Маленький домик Гарольда будет слева, как раз напротив парка".
"Хорошо, спасибо. Очень приятно было встретиться с вами, Фрэн, — разбитый горшок и все такое".
Она улыбнулась, но улыбка вышла неискренней. Вся ее веселость куда-то испарилась.
Ларри поднял бутылку вина. "И если вы встретите его раньше, чем я, то… держите язык за зубами, ладно?"
"Конечно".
"Спокойной ночи, Фрэнни".
Он ушел. Она подождала, пока он не скроется из виду, а потом поднялась наверх и скользнула в постель рядом со Стью, который по-прежнему безмятежно спал.
ГЛАВА 48
Плакаты Ральфа, объявлявшие о митинге восемнадцатого августа, были расклеены по всему Боулдеру. В ту ночь Ник Андрос заснул в хорошем расположении духа. За один день с помощью размноженного на мимеографе плаката Свободная Зона превратилась из неорганизованного лагеря беженцев в сообщество потенциальных избирателей.
Днем они с Ральфом ездили на электростанцию. Он, Ральф и Стью решили послезавтра на квартире Стью и Фрэн провести предварительное совещание. А за это время они прислушаются к тому, что говорят люди.
Ник улыбнулся и приложил ладони к ушам.
"Читать по губам даже лучше, — сказал Стью. — Знаешь, Ник, я начинаю думать, что нам удастся справиться с этими генераторами. Бред Китченер работает, как зверь. Если бы у нас было десять таких людей, то к первому сентября город был бы в полном порядке".
Ник показал ему кружок из большого и указательного пальцев.
В тот день Ларри Андервуд и Лео Роквей направлялись по Арапахоу Стрит в сторону дома Гарольда Лаудера. Ларри нес рюкзак, с которым он проехал через всю страну, но сейчас в нем было только вино и шоколадная карамель.
Ларри посмотрел на один из плакатов, но звон стекла заставил его обернуться. Лео разбил камнем заднее стекло старого "Форда".
"Больше не делай так, Джо".
"Меня зовут Лео".
"Лео, — поправился Ларри. — Больше так не делай".
"Почему?" — добродушно спросил Лео, и очень долго Ларри не мог придумать удовлетворительный ответ.
"Потому что звук очень неприятный", — сказал он наконец.
"Ааа. О’кей".
Они пошли дальше. Ларри засунул руки в карманы. Лео сделал то же самое. Ларри пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул в сторону, чтобы ударить валявшийся на дороге камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео стал аккомпанировать ему тихими пыхтящими звуками. Ларри взъерошил ему волосы, а мальчик посмотрел на него своими загадочными китайскими глазами и улыбнулся. Господи, да я ведь люблю его, — подумал Ларри.
Они дошли до парка, о котором говорила Фрэнни, и на другой улице стоял небольшой зеленый дом с белыми ставнями. На цементной дорожке, ведущей к парадной двери, стояла тележка с кирпичами, а рядом жестянка с известковым раствором. Повернувшись спиной к улице, на корточках сидел широкоплечий хлыщ. Рубашки на нем не было, и спина его шелушилась после сильного солнечного ожога. В руке у него был мастерок. Он строил кирпичный барьерчик вокруг цветочной клумбы.
Ларри подумал о словах Фрэнни: Он изменился… не знаю, как и почему, но иногда я думаю, что это к лучшему… а иногда я боюсь.
Потом Ларри сделал шаг вперед и сказал именно то, что он собирался сказать в течение долгих дней своего путешествия: "Гарольд Лаудер, я полагаю?"
Гарольд вздрогнул от удивления, а потом обернулся с кирпичом в одной руке и мастерком в другой. С мастерка капал раствор. Он был занесен, словно для удара. Ларри показалось, что краем глаза он увидел, как Лео подался назад. Первое, что ему пришло в голову, — это, конечно, мысль о том, что Гарольд выглядит совсем не так, как он его себе представлял. Его вторая мысль была: Господи, да уж не хочет ли он меня стукнуть этой штукой? Лицо Гарольда было мрачным, глаза его сузились и потемнели. Волосы упали прямой волной на его потный лоб. Губы были плотно сжаты.
А потом произошло превращение столь внезапное и радикальное, что Ларри потом не верилось, что он видел Гарольда напряженным и неулыбчивым, с лицом человека, который более склонен использовать мастерок для того, чтобы замуровать кого-нибудь в стене, нежели для того, чтобы построить барьерчик вокруг клумбы.