И во всех случаях, когда та или иная структура для своего поддержания создаёт вокруг себя слишком много «беспорядка», её развитие закономерно тормозится. Те же самые механизмы, которые обеспечивали ей относительно устойчивое состояние на прежнем этапе, оборачиваются своей противоположностью – опасностью катастрофического роста энтропии, и подобная структура либо гибнет, либо начинает функционировать менее разрушительно для окружения.
Вот мы и добрались до момента, когда кризис завершается катастрофой. В такой момент всякая структура при малом изменении внешних параметров приобретает некое отсутствовавшее раньше качество. Скажем, ещё вчера в Бостоне властвовала английская колониальная администрация, а вот уже и нет её, хотя, казалось бы, всего и делов, что скинули в море мешки с чаем. Или: только что был социализм и власть ЦК КПСС, а уже сегодня нет ни социализма, ни КПСС. Чудеса! Один день прошёл, а мы, как любят писать журналисты, «уже живём в другом мире». В ходе развития структур такие события происходят постоянно; для всей системы они более редки.
Момент перехода от непредсказуемости к неизбежности, наступающей при приобретении системой нового качества, можно назвать бифуркацией[7]. Здесь уместен пример с развилкой дорог: можно пойти по правой, можно по левой. Бифуркация становится определённой, когда человек окончательно выбрал одну из них и пошёл по ней. Скажем, подписание несколькими лицами соглашений в Беловежской пуще в декабре 1991 года обозначило «развилку» (бифуркацию), но выбор конкретного пути – развала СССР – произошёл, когда президент СССР М.С. Горбачёв согласился с этим решением. Лишь после этого во всех структурах системы начались соответствующие изменения, кончившиеся для СССР и КПСС катастрофой.
До подписания Беловежских соглашений развал СССР был непредсказуемым. Кто виноват? Горбачёв? Ельцин? Да за месяц до этого дня ни тому, ни другому развал Союза в кошмарном сне не приснился бы! Но после согласия Горбачёва не осталось возможности возврата, и развал стал неизбежным. Если бы Горбачёв сделал то, что был обязан сделать как глава государства, то есть арестовал заговорщиков и объявил все их решения незаконными, ликвидации Союза не произошло бы, и политическая эволюция нашей страны пошла иначе. Кстати, в этом и заключатся роль личности в истории: в принятии решений в моменты бифуркации. Кризис всё равно разрешился бы катастрофой, но она могла быть не столь разрушительной для жизни людей и многих структур: образования, здравоохранения, социальной помощи …
Но давайте не будем забывать главного: эти наши «локальные» катастрофы (развал социалистического лагеря и СССР, войны в Европе, Азии и Африке, цепь валютно-финансовых крахов) лишь этапы в ходе глобального эколого-социального кризиса, вызванного истощением ресурсов и столкновением человечества с границами природы.
Нестабильные финансы
Финансы – та общественная структура, состояние которой наиболее ярко показывает, в сколь нестабильном и опасном мире мы живём.
Казалось бы, деньги, первоначально возникшие для сравнения результатов труда – по определению Бернарда Лиетара[8], «соглашение в пределах сообщества об использовании чего-то, практически чего угодно, в качестве средства обмена» – и поныне должны сопровождать людей в их трудовой деятельности, облегчая учёт. Но эволюция финансовой системы привела к иному результату. Многочисленные фабрики день и ночь печатают деньги на станках, их явно становится всё больше, но людей, которым денег не хватает, тоже становится больше!
Отчего деньги так нужны? Куда они деваются? Почему их вечно не хватает? Ведь было же время, когда они были вещью «естественной», как бы природной. Раковины и хвосты белок, бусинки, связки мидий, просто камушки или кружочки из металла – действительно, что угодно. Таких денег было столько, сколько надо. Но потом это «что угодно» как средство обмена объединилось с золотом, как предметом накопления, и превратилось в монстра, одинаково желанного и ужасного. В чём дело? Дело в том, что возникла общественная структура, добивающаяся только собственного роста и могущества, и никак не желающая служить людям в стабилизации их отношений между собой.
Эта структура особенно быстро полезла в гору с появлением бумажных денег, и воспарила в немыслимые прежде высоты после того, как одна специфическая национальная валюта, доллар США, стала глобальной валютой. Но причиной перемены «характера» денег и развития целой общественной структуры на их основе стал не материал, из которого их делали, и не цвет рисунка на банкнотах. Причина – в принципиальной неустойчивости одного из их параметров!