17.
— Меня готовят к полёту!
Мы сидели в специально оборудованном стеклянном колпачке-беседке с открытой крышей. Место было изолировано от других столиков и людей. Это был ресторан новой формации. Здесь всё было продумано по-новому так, чтобы посетители были равноудалены друг от друга, и их пути при выходе и входе не пересекались. Хотя местность и была на открытом пространстве, но всё вокруг представлялось похожим на огромный космического плана комплекс со строго выверенными рядами столиков для приёма пищи. Наш столик был со свечами, и мне показалось, что он был расположен в самом романтическом месте всего этого пространства. Только старое название “ресторан” звучало совершенно изжито.
Было странно, почему же на открытой местности требуются такие предусмотрительные ограничения. Но такова была уже новая реальность и требования властей, которые должны были по максимуму страховать эту свою власть. Всё вокруг было в зелени, но даже в этом случае в отведенном нам месте, размерами около 8 квадратных метров, были поставлены большие кувшины с растениями. Мне сначала показалось, что они искусственные, но нет — живые, поливные. На некоторых листьях ещё лежали капли воды, которой орошали их после очередных посетителей.
Сразу было понятно ресторан дорогой и изысканный. Блюда — тоже самое. Я заказал мясо, она — устрицы. Вино было отборное итальянское двух сортов. В таком месте, с видом на нескончаемый хвойный лес с искусственно созданной возвышенности грех было не насладиться трапезой, тем более сочной и сияющей. Единственным и самым изнуряющим для меня было то, что я по-прежнему не чувствовал ни запаха, ни вкуса всего этого райского наслаждения. Это было горем, причем самым, что ни на есть, настоящим.
— Нас запустят ровно через три года. Давай выпьем, чтобы всё что задумывается исполнялось бы. А задумывать нужно только всё волшебное!
Мы чокнулись Я залпом опустошил огромный бокал вина, как чашку воды или кваса. Одним залпом, как говорится, в надежде убрать давящую тяжесть в голове.
— Для меня сейчас что вино, что вода — одинаково безвкусны.
— Да, я знаю. Врачи говорят это может продлится ещё некоторое время... А может и навсегда.
— Навсегда? — вздрогнул я от неожиданности. — Да я лучше повешусь…
— Не груби, ко всему можно привыкнуть…
Вечер продолжался и начинало темнеть. Закат случился поразительно красивым. Настолько манящим, что некоторое время мы оба просто молча созерцали его. Наверное, мы оба при этом, в мыслях восхищались такой грандиозной космической красотой.
— Через три года я полечу куда-то туда. И кто его знает, что меня там ждёт...
Да, — подумал я, — а что ждёт меня интересно через три года. А где же я буду, и с кем?
— А я то думал, что сейчас я нахожусь в компании будущей космонавтки- мамы, которая возможно родит мне сына! — для себя же самого удивлённо выстрелил я.
Случилась пауза. Потом была улыбка. А после последовал немногословный ответ:
— Возможно!
И через огромное количество времени сцепленного и истощающего лобового взгляда услышал эхом доносящиеся последние её слова:
— Когда вернусь…