Тема суицида чрезвычайно актуальна для личного состава вооруженных сил именно по той причине, что в армии служат дети. За время моей службы в нашем гарнизоне свели счеты с жизнью двое. Про одного я уже рассказывал — он обвинил в своей смерти сержанта. Другой заступил в караул, пришел на пост и разнес себе голову очередью из собственного автомата. Возле тела нашли письмо из дома, должно быть, перед смертью парень его перечитывал. В том письме умная мамаша сообщала сыну, что его возлюбленная выходит замуж. Вы много знаете взрослых, которые покончили с собой из-за несчастной любви? А вот среди детей такое случается нередко.
Второе из названных качеств детской психики — истеричность. Так называют стремление человека вызвать к себе внимание окружающих, заставить (именно заставить) других, чтобы о нем говорили, обсуждали его поступки. У взрослых людей истерия всегда прикрывает собой холодную расчетливость и является средством достижения некой конкретной цели. В этой связи прежде всего вспоминаются жены-истерички, провоцирующие в своих мужьях повышенную заботу и внимание к ним с помощью мнимых болезней. Довольно часто истерия сочетается в душе с деспотическими наклонностями. Дети с раннего возраста используют истерию для достижения желаемого, например, плачут, чтобы вызвать жалость и внимание матери. Однако у детской истерии есть существенные отличия от взрослой. Дело в том, что классическая истерия — антагонист психопатии. Никакой взрослый истерик не испытывает даже малейшего возбуждения во время «припадка», хоть может при этом кричать, устраивать сцены, даже рыдать и заламывать руки. Совсем иначе у детей. В детской душе сосуществуют оба этих «паразита», что, конечно, является следствием незаконченности процесса формирования мозга. Ребенок способен и на высокую степень возбудимости, и на расчетливую истерику. Все три особенности детской психики — суицидальность, истеричность, психопатичность (напомню, мы говорим об акцентуации) — вкупе способны привести к феноменальным поступкам, особенно если к ним добавляется еще одно детское свойство, а именно стремление к игре.
В науке суицид подразделяется на два вида: действительный (когда попытка привела к смерти) и демонстративный (когда в задачу входило только напугать окружающих или кого-то конкретного, но умирать при этом мнимый самоубийца не собирался). Позволю себе высказать на этот счет особое мнение. Я думаю, что существует еще третий вид суицида — действительно-демонстративный, когда человек вполне сознательно расстается с жизнью ради того, чтобы привлечь к себе внимание. Парадоксально? Мне такие случаи известны. «На миру и смерть красна» — поговорка как раз про это.
Упоминавшиеся здесь поклонницы Виктора Цоя решились на самоубийство не из-за тоски по своему кумиру, а из желания разыграть посмертный спектакль, ради чего и писались те записки. Здесь мы видим результат совместных усилий истерии и детской суицидальности. Множество самоубийств в юношеском возрасте совершается напоказ, то есть побудительным мотивом в них служит истерия.
Другой тандем, суицидальность и психопатия, приводит к последствиям иного характера, но не менее трагическим. Восемнадцатилетняя Зоя Космодемьянская по собственной инициативе, отнюдь не руководствуясь приказом командира партизанского отряда, взяла да и спалила собранное фашистами в счет налога и приготовленное к отправке сено. В результате чего немцы отобрали у крестьян последние запасы, и те Зою прокляли (злые языки утверждают, будто крестьяне ее и выдали). Что подтолкнуло десятиклассницу к этому, скажем так, неумному поступку помимо детской суицидальности? Детская же психопатия. Любой человек, склонный к спонтанному предвозбуждению и неадекватным реакциям, в условиях с повышенным эмоциональным фоном может впасть в аффективное состояние. Проще говоря, в сильно нервозной обстановке психопат испытывает аффект и на какое-то время частично теряет контроль над собой.
Надо полагать, именно это случилось с девятнадцатилетним Александром Матросовым, когда он закрыл собой амбразуру дзота вместо того, чтобы кинуть туда гранату или просто выстрелить. Высочайший эмоциональный подъем в содружестве с детским небрежением жизнью заставили его пожертвовать собой. Между прочим, этот случай был не первый и далеко не последний во время Великой Отечественной войны.