ВВЕДЕНИЕ
Предлагаемые читателю сказки взяты и$
сборника Срвандзтяна иНавасардяна
(где они записаны с некоторой печатью
индивидуальной обработки сборщиков); из
сборников «Маргаритнер», Эминского сборника,
журнала «Базмавеп», рукописных сборников,
хранящихся в Государственном музее Армении
(где сказки записаны с голоса
рассказывающего, почти дословно и без всякого
стилистического участия со стороны сборщика), и,
наконец, из литературного наследства писателей
Хазароса Агаянца (две сказки: «А н а и т»
и «Арэгназан») и поэта Ованнеса
Туманяна (две сказки: «X оэяин и
работник» и «Xрабрый Назар»), где они даны
уже в художественной обработке, со
стихотворными вставками (у Агаянца).
Переводчик поставил себе трудную задачу:
совместить в этом сборнике (предлагаемом
русскому читателю прежде всего для чтения)
и принцип точной лингвистической передачи
народной сказки, и принцип ее читаемости.
В дословной записи сказок, в силу особенностей
армянской речи, есть утомительнейшие
длинноты и нескончаемые повторения: «сказал» —
«ответил», «сказал» — ответил», употребляемые.
вдобавок, без личного местоимения, что русской
речи несвойственно и что должно охладить
читателя. Эти длинноты выпущены и сведены
до необходимого минимума. Вместе с тем
переводчик сохранил все своеобразие армянских
народных выражений, пословиц и поговорок,
не пытаясь нигде заменить их аналогичными
русскими выражениями и для удобства
читателя всюду выделяя их разрядкой, а кое-где
поясняя их в сносках.
Я. Хачатрвнц
Эривань, 1932
В начале прошлого столетия Кавказ посетил
просвещенный путешественник барон Гакстгаузен. Ему
принадлежит едва ли не первая критическая запись армянских
сказок. Не зная языка, он пользовался услугами
родоначальника армянской новой литературы, Хачатура Або-
вяна, и своего соотечественника, колониста Петра Нея,
который за легкое усвоение восточных языков и знание
множества сказок был прозван им Шехерезадой. В итоге
были записаны 24 сказки. Среди них есть и тюркские,
и чисто армянские. Вполне полагаться на Гакстгаузена
нельзя. При всей его осмотрительности, он все же брал
материал из вторых рук. Однако несколько приведенных
у него сказок в точности совпадают с эриванскими
сказками, собранными позднее, только изложены они у
Гакстгаузена изящней и литературней.
Внимание Гакстгаузена к армянской словесности
сыграло большую роль в личной жизни Абовяна и в
армянской общественной жизни. Появились собиратели
сказок из среды образованных армян. Пионером этого
дела был выдающийся человек, епископ Гарегин Срван-
дзтян, умерший в 1892 году. Ему принадлежат с любовью
составленные сборники сказок «Хамов-Хотов», «Манана»
я «Гроц-Броц». Дело собирания перешло на более
научную почву, когда в 1906 году этнологом Ервандом
Лалаянцем было основано в Тифлисе «Армянское
этнографическое общество». В «Этнографическом журнале»,
существовавшем с 1896 года и посвященном главным
образом армянской словесности, им было помещено
множество армянских сказок. В Москве, в издававшихся
при Лазаревском институте Э-минских этнографических
сборниках был также напечатан материал, собранный
Айкуни в разных местах, преимущественно, турецкой
Армении, и 6 сказок кавказских армян, записанных
Александром Мхитарянцем, а всего 96 сказок. Они
размещены в I II и IV выпусках. Лалаянцем в 1914 году
изданы три тома сказок (тоже около ста) под общим
названием «Маргаритнер >, записанных в Аштараке, Вахар-
шапате, Ошакане и других араратских деревнях, а также
со слов выходцев из персидской л турецкой Армении;.
В 90-х годах Т. Навасардяном в араратских деревнях за
писан ряд -сказок, выпущенных им впоследствии л шести
маленьких книжках. Наконец во время войны была
снаряжена научная экспедиция в завоеванные армянские
области, давшая уже через пять месяцев богатые резуль-
таты: записано 872 сказки, которые составят в общей
сложности 50 — 60 томов. Материал получается
необозримый. Конечно, не все в этом богатстве собственно
армянское; но неоспоримо, что творчество сказок
присуще армянскому народу в высокой степени.
Обратимся к кавказскому армяйству и посмотрим, как
оно слагает свои сказки.
Кончилась страдная Летняя пора; зимою, по светлу,
армянский крестьянин работает на дому, иногда
превращаясь в ремесленника — ткача, портного, сапожника,
столяра.
Но падают сумерки, работа закончена, и вся семья
собирается в «от'ах» В каждом более или менее
зажиточном крестьянском доме есть от'ах —возвышенное
помещение, открытой стороной примыкающее к сараю для
животных. Зимой оно согревается теплым паром от
дыхания волов. Сюда, в от'ах, приглашают местного или
захожего певца-ашуга либо сказочника. Бедные
крестьяне, не имеющие средств принять такого почетного
гостя, идут послушать сказки в от'ах богатого соседа.
Талантливые сказочники прославляются не только па
всю деревню, но и далеко за ее пределами. Самым зна-
менитым дают хвалебные эпитеты.
Почти все без исключения сказочники не знают ни
грамоты, ни другого языка, кроме родного. По
профессии — это садовники, огородники, мельники, хлебо-
пашцы. Есть и сказочницы: например, знаменитая Антар-
рам из деревни Парпи. Как приличествует званию,
сказители чаще всего люди старые, но встречается
между ними и молодежь. Слушают их крестьяне,
отдыхая от дневной работы и однообразного убожества своей
жизни.
Но куда, в какую страну переносит их магическая
речь сказочника? Принято представлять себе мир сказок
как нечто вполне произвольное. Это ошибка. Созданное
воображением, обманчивое царство сказок так же
ограничено пределами, так же подчинено «географии»^ жак
и земное царство людей. Границами такой сказочной
географии служат пределы воображения данного народа..
Вспомним лесистые равнины средней полосы России;
мир русской сказки вырос из них: дремучие темные
леса, где не слышно даже птичьего пения, а только,
разбойничий посвист; степи с перепутьями трех дорог,
узорные деревянные терема; и зверье в них родное —^
бурый Мишка, тощий волк, изголодавшийся, как собака;
лисица-воровка. Вспомним датскую сырость и близость
скандинавского севера: не из них ли возникли
блуждающие огни на болотах, ветры, кочки и холмики,
освещенные гнилушками, с милыми глуповатыми кобольдами,
вьюги и ледяные покои снежной царицы в пленительных
сказках Андерсена?
Что же могло быть пищей для воображения
рассказчика у армян? Пустынные, сожженные солнцем нагорья,
наполненные утомительным стрекотанием кузнечиков,
с одиноко стоящими на хоризонте кристаллами Арарата
и Алагеза, редкие сады, тощая растительность—красный
лошадиный щавель, высохшие свечки молочая, пахучие,
пряные травки на сухой и жаркой земле, камни, горы,
скалы — гнездилища змей и ящериц. И вот над этой
пустынной землею рисует фантазия рассказчика
воздушную географию сказки. Тот же самый плоский и