жен и дочерей попадаются образцы распутства и
своеволия. Царевна видит красивого юношу в городе
и тотчас же велит прорыть подземный ход из его лавки
к себе в комнату. Случается, что избранником ее сердца
оказывается даже не человек, а мерзкий старый
колдун, по причудливой любви к которому она дурачит и
губит своих законных женихов. Часто в женщине
распутство соединяется с лицемерием. Вот сказка довольно
обыкновенная. У царя жена была такая скромница, что не
выносила возле себя ни слуг, ни даже домашних
животных мужского пола. Однажды царю принесли в подарок
двух золотых рыбок. Он велел отнести и показать их
царице, но та потребовала, чтоб сначала определили,
какого они пола, и самцов не смели бы к ней вносить.
Рыбки услышали эти слова царицы, высунули головки
из воды и засмеялись. Царь поразился и пожелал узнать,
почему засмеялись рыбки. Созвали всех мудрецов, но
ни один не смог дать ответа. Наконец нашелся мудрый
мальчик. Он велел царю взять арбуз и ножик и итти
в покои к царице. По дороге он тихонько украл и
спрятал ножик, а когда царь хватился его, посоветовал
приказать обыскать всех служанок. Сколько ни
плакала царица, служанок раздели, и между ними оказался
мужчина. «Вот почему смеялись рыбки»,— ответил царю
мудрый мальчик. Крестьянские жены отличаются
неописуемой сварливостью. Часто крестьянин, не вытерпев
такой жены, бросает ее в колодец, а следом за ней
еще волка; лисицу и змею, чтоб верней ее сгубить.
Но когда через неделю он приходит посмотреть, что
сталось с его женой, звери наперебой умоляют его
освободить их от такого соседства, а жена сидит в
колодце жива-живехонька. Верные и хорошие женщины
в армянских сказках бывают образцами терпения, пре^
данности и мудрости, оправдывай поговорку: нет ничего
хуже плохой женщины, но и нет ничего лучше
хорошей женщины.
Одною из главных тем армянских сказок является
превращение. Волшебное кольцо или жезл
превращает людей в камни, оставляя им только один живой
глаз, чтоб видеть свое несчастье; упрямая жена
превращается в ослицу. Когда за Хабрмани и его невестой,
убегающими от родителей, посылается погоня,
Хабрмани бросает за плечо гребешок, и позади него
вырастает лес, щепотку соли — и воздвигается гора, бутылку
воды — и разливается море; но погоня все-тагси близко,
и тогда Хабрмани превращает свою невесту в розовый
куст, а себя в змею и крепко обвивается вокруг цветка.
Часто безобразные вещи ждут только доброго слова
или привета, чтоб сбросить свое безобразие. Царевичу
попадаются колючки, но он называет их «чудной
травкой», — и вдруг, вместо терновника, под ногами его на
самом деле оказывается душистая трава; он доходит
до отвратительной реки, полной гноя и крови, но
вежливость заставляет его отпить этой жидкости и похвалить
ее, — и тотчас же по жилам его разливается благодатная
вода бессмертия. Страшный дракон или змея превра-
щаются в красивых юношей, если девушка полюбит
их, не побоявшись их уродства.
Борьба — другая тема сказок. Борются с драконами —
дэвами, старухами; за обладание волшебной вещью, за
любимую девушку, за царство; борются и без всякой
цели, только бы показать свою удаль. Победы
достаются, как водится в сказках, самому сильному, самому
доброму и умному или, наоборот, самому глупому, но
тогда уж беспросветно глупому — дурачку. Когда победа
одерживается силой, перед нами явные отголоски
героического эпоса; то ударом меча отсекается
девятнадцать голов, то герой съедает, не поморщась,
семерых вареных баранов и полпуда пилава, то
побеждает семиголового дэва, вырывает деревья с корнем,
очищает окрестность от разбойников. К чести
армянских богатырей надо сказать, что они почти всегда
бескорыстны, великодушны и не проливают крови зря.
Обратно поступают богатырши, свирепствующие иной
раз без всякой надобности^ лишь бы снести лишнюю
голову с плеч. К числу любимых сказочных героев
принадлежат царевичи Ало-Дино и Чукко, бесстрашные
добыватели хазаран-блбула и волшебных красавиц.
Интересно, что имена этих героев носят следы курдского,
а не армянского происхождения.
Победа нравственными качествами встречается реже
других: сказочники — завзятые «милитаристы». Но вот
тихая девушка Аревхат, закабаленная своей мачехой,
одной добротой и вежливостью побеждает пещерную
старуху. Благородство юноши смягчает сердце
дракона, а правдивость и прямота — самого непобедимого
царя Чачонца. К числу положительных качеств героя
принадлежит непременное мужество, вежливость,
великодушие, верность своему слову. Царевич по просьбе
дракона проникает в Чинмачину (Китай) и завладевает
китайской принцессой. После свадебного пиршества он
вынимает меч и кладет его меж собой и молодой женою.
И когда она спрашивает, что же это значит, он
отвечает: «Я завладел тобою не для себя». Жест,
напоминающий европейский рыцарский роман. Вот еще черта
сказочной героической этики: приехал витязь сражаться
с дэвом, но дэв спит и должен проспать сорок дней.
Жена дэва советует витязю убить спящего мужа, но
гот сперва пытается его разбудить, а потом терпеливо
высиживает все сорок дней и поднимает руку только на
пробужденного и вооружившегося врага. Таких примеров
можно было бы набрать множество. Доброта — тоже
важное качество в сказках и не остается без награды.
Часто повторяется рассказ о богаче, который пожалел
мертвеца, уплатил его долги, спас его тело от
поругания и похоронил с честью, а благодарный покойник
воздает за это его детям.
Но все же на первом месте стоит в сказках хитрость,
ловкость, умение найтись и вывернуться.
Большая часть сказок прославляет именно
такие деянья. И среди всяческих проделок,
описываемых в сказках, попадаются иной раз действительно
остроумные. Любопытна бытовая сказка о том, как
эриванский купец, вопреки советам отца, решился
поехать торговать в Алеппо. В первом же каравансарае
его ловко провели три мошенника: безбородый (кеоса),
хромой и кривой. Но и он не замедлил надуть всех трех.
Тогда кривой, чтоб отомстить ему, разузнал стороной
про домашние дела купца, сказался другом его
родителей, привел тому доказательства и заявил, что, когда
тот родился, ему недоставало одного глаза и он, по
дружбе к его родителям, вложил в него свой
собственный глаз;, теперь же он требует этот глаз обратно.
Судья, разобрав дело, присудил эриванского купца
к возвращению глаза. Тогда тот предлагает выход, до*
стойный решения Порции в «Венецианском купце». Он
говорит: «Пусть кривой вынет свой глаз и я свой,
взвесим их иа весах, — если они весят одинаково, я
согласен на уплату». Кривой, разумеется, тотчас же
убежал из боязни лишиться и последнего глаза. А вот
как два умника провели чудовище, стерегшее 366 долин:
оно никому не позволяло считать долины; когда путник
отваживался на это, оно подкрадывалось к нему ночью
и высасывало у него кровь из пяток. Однажды пришли
два умника, сосчитали долины и улеглись спать лицом
в разные стороны, да так, что ноги одного пришлись
с головой другого. Чудовище прилетело, стало искать
пятки — наткнулось на голову; взялось задругой конец —