Софи, спустя два часа, стояла перед шкафом, рассматривая разнообразие своих платьев. Ее взгляд упал на платье из изысканного шелка, которое она приобрела в Париже на прошлогодних летних каникулах. Ткань была нежно-голубого оттенка, с небольшим блеском, словно лунный свет отражался на поверхности воды. Этот оттенок подчеркивал бледность кожи Софи. Сам шелк ласково обвивал тело, а летящий крой создавая чувство изящества и легкости.
– Это платье выглядит так великолепно, – шепнула Софи сама себе, чувствуя, как оно плавно скользит между ее пальцами.
Потом ее взгляд задержался на другом платье, которое ей привез отец в прошлом месяце. Оно было из тонкого шифона, словно созданное для прогулок по саду. Ткань была пастельного сиреневого цвета, с нежными цветочными вышивками, расплывающимися по всей длине.
Да, выбор оказался непростым, но особенно все усугубилось, когда матушка вошла в комнату. Складывалось впечатление, что она не идет по полу, а летит, и так быстро, что Софи не успела моргнуть, а она уже стояла рядом, перехватив одно из платьев, и потрогала ткань.
– Это слишком вызывающее, дорогая, – сказала она.
– Мама, я понимаю вашу заботу, но я хочу выбрать сама.
– Нет, Софи, я настаиваю, – миссис Уэстмор покачала головой, – Выбери что-то более подходящее для вечера.
Софи чувствовала, как раздражение начинает нарастать.
– Но это платье мне нравится, – возразила девушка, сохраняя тон упрямства.
– Софи, я говорила тебе о важности подбора подходящего наряда для различных мероприятий. Это не время и место для такого платья, – Каролина взглянула на дочь с недовольством.
– Мама…
Женщина опустила взгляд, закрыла глаза и покачала головой. Она поняла, что борьба с упрямством Софи бесполезна, а с возрастом это только усугубляется.
– Софи, – прошептала она про себя, словно ее имя было молитвой, в которую были вложены воспоминания, когда дочь была маленькой девочкой с большими глазами в которых отражался ее упрямый ум. Да, дочь всегда была упрямой, даже в самом юном возрасте. Но тогда, когда она была маленькой, это упрямство казалось миссис Уэстмор милым и даже очаровательным. Однако, сейчас, когда Софи выросла, это упрямство стало для Каролины источником беспокойства. Она не могла понять, откуда взялась эта стойкость, этот непоколебимый характер. Да, дочь часто спорила с ней, отстаивала свою точку зрения, не соглашаясь ни на шаг. Хотя, это могло быть из-за отца, ведь Ричард тоже был упрямым, но в его случае это проявлялось в упорстве и целеустремленности. У Софи же было что-то иное, что-то, что миссис Уэстмор не могла до конца понять. Каролина вздохнула и закрыла глаза на мгновение, пытаясь собраться с мыслями.
– Хорошо, – сказала она наконец, – Только если отец будет в ярости, знай, я тебя предупреждала.
В этот момент Софи почувствовала облегчение. Она кивнула матушке в знак благодарности и потянулась к платью, на котором остановила свой выбор.
Миссис Уэстмор молча покинула комнату комнату дочери.
Одев платье, Софи почувствовала, как оно бережно ласкает ее фигуру. Осталось подобрать к нему украшения, но при этом переусердствовать. Уэстмор хотела, чтобы платье стало главным аксессуаром, поэтому она выбрала длинные серьги из перламутра и браслет с небольшими бриллиантами. На шею она хотела надеть серебряную цепочку-шнурок, но, посмотрев на себя в зеркало, передумала. Следом она расчесала свои медные волосы, при этом решила не делать сложную прическу, чтобы сохранить естественный и живой вид, поэтому оставила локоны падать в легких волнах по плечам.
Ужин проходил в обеденной комнате особняка Уэстморов, накрытый стол, украшенный, как и всегда, изысканным серебром и хрусталем, что сверкал на фоне теплого света. Сервировка была безупречной: серебряные приборы, нежные кружевные салфетки, гладкие льняные скатерти. В центре стола возвышался букет из свежих цветов, наполняя воздух ароматом летней садовой росы, которого в осеннее время так не хватало.