Начался ад. Берта встала как скала рядом с Ключом, ее "куб" защищал ее и частично артефакт. Келлан юлил, его "шестеренки" отклоняли потоки, он пытался стабилизировать связь. Рейден и другие яростно боролись с бурей и друг с другом, толкаясь, пытаясь выбить конкурентов из зоны влияния. Изабель сразу пошла к Маркусу. Ее глаза горели безумием и приказом.
«Твоя очередь, щенок!» – она заорала, заглушая рев бури, и бросила в него сгусток нестабильной энергии, одновременно толкнув его в спину. Маркус едва увернулся от сгустка, но толчок выбил его из равновесия, он споткнулся, теряя концентрацию на Ключе. Изабель рванула занять его место.
И тут случилось то, чего ждал (или боялся) Элдин. Из толпы зрителей на краю арены вырвался Торвин. Его лицо было искажено истерикой, глаза безумны. Его выставили из испытаний, унизили, он знал, что его ждут кухни или каменоломни. И кто-то (маленький, щуплый человечек в плаще Внешнего Круга, быстро скрывшийся в толпе – посыльный Элдина?) шепнул ему: "Все из-за него. Из-за Маркуса. Он тебя использует. Он странный! Расскажи всем! Спасешь себя!"
«Он! Он виноват!» – завопил Торвин, указывая дрожащим пальцем на поднимающегося Маркуса. «Его сила! Она не такая! Она теплая! Она шепчет! Он ходит ночами! Он изучает запретное! Это он навел на меня порчу!» Его голос, усиленный истерикой, пробился сквозь гул бури. Глаза трибун устремились на Маркуса. Лиран побледнела. Лира вскрикнула. Вальтур замер. Элдин позволил себе тонкую улыбку. Джармод наклонился вперед.
Изабель, воспользовавшись моментом, когда Маркус был оглушен воплем Торвина и вниманием трибун, собрала весь свой яростный, нестабильный эфир в кулак и бросилась на него, не для вытеснения, а для уничтожения. «Умри, урод!» – ее крик слился с ревом бури. Ее сгусток энергии, искрящийся и безумный, летел прямо в него, грозя сжечь на месте.
В этот миг все решения, все страхи, все медитации сжались в одну точку. Хватит прятаться. Хватит позволять ломать себя и других.
Маркус не стал вызывать обычный щит. Не стал уворачиваться. Он впустил свою силу. Глубоко вдохнул, и его теплое солнышко – то самое, маленькое, стабильное – взорвалось светом и смыслом. Но не вовне. Внутри него.
Он не атаковал. Он стал щитом. И центром спокойствия.
Теплая волна чистого, гармоничного света и того самого глубокого, успокаивающего гула вырвалась из него, сметая пыль и хаос. Она окутала его, а потом – по воле его сострадания и ярости – резко расширилась, захватив падающего в ужасе Торвина.
В эпицентре этого света, внутри пузыря диаметром в три шага, буря стихла. Абсолютно. Воздух стал кристально чистым и тихим. Режущий ветер, оглушительный гул, жгучие искры – все исчезло. Маркус стоял прямо, его руки были опущены, но над его головой пульсировало массивное, теплое светило из чистой гармонизирующей энергии, удерживающее этот оазис. Внутри царила невозмутимая стабильность. Кристалл Ключа в центре пузыря светился ровным, ярким светом без малейшего усилия со стороны Маркуса. Торвин, рыдая, прижался к его ногам.
Снаружи буря бушевала с удвоенной яростью, бушуя вокруг этого невозмутимого островка спокойствия, но не в силах его прорвать. Изабель, летевшая с убийственным сгустком, врезалась в невидимую границу пузыря. Ее эфирный заряд рассыпался безвредными искрами, а ее саму отбросило назад, как тряпичную куклу. Она рухнула, ошеломленная и обожженная своей же силой. Берта и Келлан, стоявшие ближе всех, почувствовали волну умиротворения, их собственный контроль над эфиром чудесным образом стабилизировался.