Ты слышишь? – пронеслось в его измученной голове, не его собственной мыслью, а словно нашептанное извне. Он чувствует тебя. Знает, что ты сделал. Знает, что в тебе пробудилось. Знает цену, которую ты заплатил. И цену, которую тебе еще предстоит заплатить.
Маркус замер, вслушиваясь в каменную плоть цитадели. Гул Камня усиливался, заполняя тишину маленькой комнаты, вибрируя в его собственных костях, отзываясь странным эхом в тлеющих угольках его силы. Он взывал к чему-то глубинному, древнему, дремавшему в самых потаенных уголках его существа – к той самой «Крови Первых», о которой с трепетом и ужасом писал алхимик Орен. Это не было прямой угрозой. Это было… признанием родства. И суровым напоминанием: сила – не подарок. Это долг. И искушение.
Его уникальность была и клеймом, и пропуском в высшие сферы власти. Его щит спасал жизни, но каждое спасение делало его мишенью, ценным трофеем для врагов, предметом алчных вожделений для таких, как Веландра, и все более требовательным инструментом в руках Патриарха и Джармода. Элдин не простит публичного доказательства его значимости. Каэлан уже точил ядовитые стрелы слов, чтобы отравить мнение двора. Веландра видела в нем не человека, а уникальный феномен для разбора. Джармод оценивал его, как оценивают боевого пса – по результативности и управляемости. А Камень… Камень напоминал, что истинная битва только начиналась. Битва не за выживание, а за контроль. Контроль над своей силой, которая начинала проявлять собственную волю. Контроль над своей судьбой в изощренной паутине клановых интриг, где каждый шаг вперед требовал новой, более высокой платы – кровью, болью, частицей души.
Сжимая камешек Лиры, в котором теплилась лишь слабая искра их былой связи, Маркус закрыл глаза, пытаясь заглушить навязчивый зов Камня и отыскать в себе тот самый спасительный ритм – ритм стойкости, ритм скрытой силы, ритм непокоренной воли. Завтра будет новый день. Новые испытания под пристальными взглядами надзирателей. Новая плата за право дышать и быть собой. Он должен быть готов. Он будет готов. Потому что отступить, сломаться теперь – значит потерять не только хрупкие завоевания, но и себя. Маркус Арнайр больше не был тем перепуганным мальчишкой, который дрожал лишь перед Камнем Пробуждения. Теперь у него было что терять. И за что сражаться до последнего вздоха. Даже если сражаться придется в позолоченной клетке, под нескончаемым взглядом Черной Тени.
Глава 14 Элита
Прошла неделя после Ущелья Сломанного Копья. Неделя напряженных исследований под холодным взглядом Веландры, изматывающих тренировок с Хангром, восстанавливающих зелий Алдора и всепроникающего контроля Джармода. Маркус существовал в режиме "Специального Ресурса": ценное, но потенциально опасное имущество, требующее постоянного надзора. Его успех в поле не принес свободы, лишь сменил форму клетки на более позолоченную. Весть о его подвиге разнеслась, обрастая слухами и преувеличениями, превращая его в объект еще большего любопытства и скрытой зависти.
И вот, перед рассветом, когда серый свет едва пробивался в узкое окно его башни, пришел вызов. Не Джармод, не Хангр. К нему явился личный паж Патриарха – юноша в безупречном камзоле цвета воронова крыла с серебряным знаком Молота на груди. Его лицо было бесстрастным, голос – тихим и не терпящим возражений.
«Маркус Арнайр. Патриарх Сигурд требует вашего присутствия в Зале Черного Базальта. Немедленно.»
Сердце Маркуса ушло в пятки. Зал Черного Базальта – не тронный зал для приемов. Это святилище власти, место, где Патриарх совещался только с Великими Старейшинами и вершил судьбы самых важных для клана дел. Простым смертным туда вход был заказан. Даже Вальтур появлялся там лишь по особому вызову.
Он облачился в свою лучшую серую униформу со скромной серебряной окантовкой – знак его особого, но все же подчиненного статуса. Камешек Лиры, теплый комочек в кармане, казался единственной опорой в этом ледяном мире. По пути по пустынным, освещенным лишь редкими факелами коридорам резиденции Патриарха, он чувствовал на себе незримые взгляды. Стражники у массивных, инкрустированных обсидианом дверей Зала смотрели на него не просто с уважением, а с почтительным страхом. Они отступили, распахнув двери беззвучно.
Зал Черного Базальта оправдывал свое название. Стены, пол, колонны – все было высечено из единого монолита полированного черного базальта, впитывающего свет и создающего иллюзию бесконечной, звездной пустоты. Воздух был холодным, тяжелым, пропитанным запахом древнего камня, ладана и несгибаемой воли. В центре зала, на невысоком подиуме, стоял не трон, а простой, но массивный базальтовый стол. За ним восседал Патриарх Сигурд Арнайр. Его ледяные глаза, казалось, видели сквозь Маркуса, оценивая саму его суть. По обе стороны стола, в глубоких, тоже базальтовых креслах, сидели фигуры, от которых веяло немыслимой древностью и сконцентрированной мощью – Великие Старейшины Клана. Маркус узнал лишь некоторых: