«Тактика, – пробормотал Тормунд. – Слаженность. У Внешнего ее не хватило.»
Затем глашатай объявил имя, от которого кровь бросилась в голову Маркусу: «Каэлан Вирр! Выход на песок!»
Изящный, как гадюка, Каэлан вышел под смешанные возгласы – одобрительные крики его сторонников и недовольный ропот Внешнего Круга, помнившего его жестокость. Он легко поклонился ложам Старейшин, его улыбка была ядовитой. Его противник – крепкий рубака из Внешнего Круга, известный своей стойкостью и тяжелым двуручником.
«Смотри в оба, новичок, – прошипел Тормунд. – Вот где начнется грязь.»
Бой начался. Рубака пошел в лобовую атаку, его меч свистел в воздухе. Каэлан уворачивался с утонченным презрением, его движения были плавны, как танец. Он не спешил атаковать, изучая противника. Маркус заметил едва уловимые жесты Каэлана – пальцы, складывающиеся в странные фигуры, легкое мерцание пыли у его ног. Рубака стал замедляться. Его удары теряли силу. Пот заливал его лицо, но не от усталости – от странной слабости.
«Яд, – хрипло выдохнул Тормунд. – Проклятый змей. Тонкий. Издалека.»
Каэлан, уловив момент, резко пошел в наступление. Его стиль был коварен – удары не в убийственные точки, а по сухожилиям, по рукам, по лицу. Он не хотел быстрой победы. Он хотел унижения. Рубака, шатаясь, отбивался, кровь текла из носа, из рассеченной брови. Толпа ревела – часть в ярости, часть в восторге от "искусства" Каэлана. Наконец, тяжелый удар эфесом по виску отправил бойца Внешнего Круга на песок. Каэлан поставил ногу ему на грудь, острие шпаги у его глаза.
«Сдаешься, червь?» – его голос, усиленный руной, прозвучал над Ареной. Рубака, захлебываясь кровью, кивнул. Каэлан убрал ногу, сделал изящный пируэт и помахал рукой трибунам, собирая аплодисменты. Его взгляд нашел Маркуса в тоннеле. Усмешка стала шире. Твоя очередь, – говорил этот взгляд. И твой слабак следующий.
Ярость, холодная и всесжигающая, поднялась в Маркусе. Он вспомнил слова Даниэль. "Он боится слепоты. Истинной слепоты. Его плетения требуют зрительного контакта. Ищи способ лишить его этого. Он любит играть с ядами. Но сам их боится панически." Вспомнил Торвина. Клетку. Унижение.
«Следующий боец!» – голос глашатая резанул по слуху. «Маркус Арнайр! Выход на песок!»
Гул толпы на мгновение стих, сменившись гудящим недоумением, а затем взорвался – овациями, свистом, криками недоверия. Имя «Арнайр», выжженное в камне цепями, звучало над Ареной Чести.
Маркус сделал глубокий вдох. Воздух тоннеля пах пылью, потом и железом. Он почувствовал, как Берта хлопнула его по плечу. «Разнеси этого гада, новичок! За того парня! За всех нас!»
Тормунд лишь кивнул, его шрамы напряглись. «Чуй слабину. И помни про глаза.»
Маркус шагнул вперед. Из тени тоннеля – на ослепительный свет солнца, на раскаленный песок, под рев тысяч глоток. Гул Арены обрушился на него стеной звука. Он увидел кровь на песке. Увидел Каэлана, стоящего у края поля, все еще улыбающегося. Увидел Элдина в своем конце тоннеля – холодный, оценивающий взгляд. Увидел ложу Патриарха – Сигурд смотрел на него непроницаемо. Вальтур – чуть наклонился вперед. Веландра – ее пальцы замерли над кристаллической панелью. Даниэль в тени – ее взгляд был точкой льда в этом аду.
А в самом центре Арены, напротив него, уже стоял его противник. Не Каэлан. Пока нет. Крупный воин Внешнего Круга с секирой, глядящий на него с вызовом и… жалостью? Новичок. Выскочка. Легкая добыча.
Маркус вышел на песок. Солнце ударило в лицо. Песок обжег ступни. Гул толпы стал физическим давлением. Он остановился, встретив взгляд противника. Где-то там, в темнице Башни Исправления, томился Торвин. Где-то здесь, как тень, скользила Даниэль, ждущая исполнения пакта. Где-то Элдин готовил удар. Где-то Берта и Тормунд верили в него. И где-то внутри пульсировало его «теплое солнце» – щит и, возможно, нечто большее.
Он поднял руки, не для атаки, а для концентрации. Воздух вокруг него замер. Затих. Теплая, невидимая сфера стабильности сформировалась, отгораживая его от рева Арены, от страха, от сомнений. Только он, песок и противник. Глашатай выкрикнул начало поединка.
Первый бой Маркуса Арнайра на Большом Круговом Турнире начался. Арена затаила дыхание.
Глава 19 Борк-Маркус
Рев Арены обрушился на Маркуса физической волной, давя на грудь, заполняя уши сплошным гулом. Ослепительное солнце выжигало глаза, раскаленный песок жег босые ступни. Но внутри его «теплого солнца» – в той сфере стабильности, что пульсировала вокруг него, – царила тишина. Гул толпы, свист, крики сомнения и ненависти – все это осталось за невидимой стеной. Здесь, в центре бури, было только дыхание, ритм сердца, холодная ярость за Торвина и фигура противника.