— Мы могли бы как-нибудь вместе посмотреть его фильмы. А там будет видно, я так думаю. Джонни Делласандро — это… легенда.
— Он не может быть такой уж большой легендой, иначе я бы его знала.
— Хорошо, — добавила Джен. — В определённых кругах он является легендой. Среди людей творческих.
— Думаю, я не слишком творческий человек, — я рассмеялась, не обращая внимания на её комментарий. Я пару раз была в Нью-Йорке в Метрополитен-музее, но, однозначно, не принадлежала к целевой аудитории.
— Это позор. На самом деле. И я уверена, что фильмы Джонни Делласандро испортили меня для нормальных мужчин.
— Это не просто комплимент, — сказала я. — И, кроме того, я сомневаюсь, что существуют нормальные мужчины.
Джен расхохоталась и отломила вилкой ещё один кусочек шоколадного кекса, одновременно бросая взгляды через плечо.
— Приходи вечером ко мне. У меня полный комплект DVD — коллекций, и вдобавок его ранние фильмы. А чего нет, скачаем в интернете.
— О, как современно!
Она ухмыльнулась и запихнула в рот кусок кекса.
— Дорогая, я введу тебя в чертовски крутой мир.
— Он живёт тут, за углом?
— О, да. Разве это не здорово? — Джен ещё раз обернулась.
Если Делласандро и почувствовал, что мы разглядывали его оценивающим взглядом, то виду не подал. Он, казалось, не замечал никого вокруг, преспокойно читал свою газету и пил кофе. Медленно перелистывал страницы, а иногда водил указательным пальцем вдоль строк.
— Я не была уверена, что это он, понимаешь? Но как-то утром пришла сюда, а он стоял за мной… Джонни Делласандро, — Джен издала счастливый, совершенно влюблённый вздох. — Дорогая, меня накрывает волна моих собственных соков.
Я только сделала глоток, когда её слова вызвали у меня смех. Спустя секунду я чуть не захлебнулась, кофе пошёл в дыхательное горло, а не в желудок. Задыхаясь, кашляя, с глазами полными слёз я поднесла руку ко рту и носу, но не смогла издать ни звука.
Джен тоже рассмеялась.
— Подними руки! И повыше, чтобы кашель прекратился.
Мама тоже всегда об этом говорила. Мне удалось немного поднять руки, и кашель ослабел. Некоторые посетители бросали на меня любопытные взгляды, но, слава Богу, не Делласандро.
— В следующий раз предупреждай, пожалуйста, когда захочешь сказать что-нибудь в этом роде.
Девушка невинно заморгала.
— Прежде чем я что скажу? Волна моих собственных соков?
Я вновь расхохоталась, но на сей раз без последствий.
— Да, именно это.
— Положись на меня. После просмотра его фильмов ты поймёшь, что я имею в виду.
— Хорошо, хорошо, ты меня убедила. Мне неловко, но на сегодняшний вечер у меня нет никаких планов.
— Эй, если ты лузер только потому, что в субботу вечером никуда не идёшь, то я как раз из них. Можем побыть лузерами вместе, съесть по мороженому и словить экстаз от старых порнофильмов.
— Порнофильмов? — я посмотрела через её плечо на Делласандро, который дочитал свою газету.
— Посмотришь! — сказала Джен. — Свободная точка зрения на всё, детка.
— Ничего себе. Неудивительно, что он не хочет ни с кем разговаривать. Если бы я была знаменита тем, что размахивала своим волшебным жезлом на широком экране, то тоже бы не хотела, чтобы меня кто-нибудь заметил.
Теперь пришла очередь Джен громко смеяться. На неё обернулось больше голов, чем на меня, но только не Делласандро. Она размазала пальцем шоколад по тарелке и облизала его.
— Я не верю, что в этом дело. Думаю, он этим не хвастается, но и не стыдится. Зачем ему это надо. Он создавал искусство, — подруга говорила на полном серьёзе. — Честно. Он и его друзья известны, как узкий круг. Говорят, они изменили манеру того, как общественность воспринимает искусство. Они снимали художественные фильмы, которые шли в нормальных кинотеатрах. Кино для взрослых, но всё же.
— Ничего себе! — в искусстве я не разбиралась, но то, что рассказала Джен, звучало впечатляюще.
Я должна была признать, что в Делласандро что-то было. Возможно, длинное пальто и шарф. Я держусь мужчин, которые знают, как одеваться так, будто они не придают одежде большого значения и при этом выглядят великолепно. А может, и шлейф апельсинового аромата, когда он проходил мимо меня. Этот запах я обычно не люблю, а честно говоря, даже ненавижу, потому что он предвещал приступ и последствие самой галлюцинации, какой бы короткой она ни была. После неё действительность казалась мне намного ярче и детальнее, чем обычно. Странно, но если приступы сопровождались галлюцинацией, то впечатления усиливались. Тяжёлого приступа не было уже давно, но моё сегодняшнее чувство оказалось аналогичным.