Я медленно вытерлась, вышла из кабинки, глянула на Итана. Тот, свернувшись калачиком, продолжал спать и вызвал во мне своим видом прилив нежности. Захотелось лечь рядом и поцеловать его в лоб. А еще было бы весьма неплохо перекусить. На жаровне ждал полный котелок каши, явно приготовленный утром. Странно. Алекс оставил нам завтрак, а сам отправился по делам? Но он ничего не говорил нам.
Я пожала плечами, оделась и положила в миску еды, уселась за стол, поднесла ложку ко рту и вдруг поняла: моих записей нет! Я оставила их здесь, на другой стороне столешницы, прижала какой-то книгой, чтобы не унес ветер, а осталась только она. Не может быть… Быстро прошерстила взглядом мебель, посмотрела в тумбе и на полу. Их забрал Алекс?..
— Что такое? — проснувшись от моих метаний, сонно протянул Итан.
— Он забрал мои записи. Молча утащил, пока мы спали!
— Что?..
Может, я ошиблась? Но кому еще понадобились бы мои каракули? И где Алекс? В обрывках памяти всплыли слова “заклинание”, “смогу найти другого”, “заставлю силой”. Вдруг он устал ждать и решил использовать чужой ведьминский дар? Я ведь была так близка к разгадке!
— Слушай, не паникуй. Я найду его, — вступился Итан.
Демон быстро оделся и выскочил из жилища, а я разбитая осталась сидеть на полу. Одну догадку сменяла следующая, одно безумное предположение — новое. Опять пытаться воссоздать записи — настоящая пытка, решать уравнение с кучей неизвестных с нуля. Я могла ошибиться там, где ранее писала верно. Но почему Алекс ничего не сказал? Почему сбежал? Ведь мы только-только открылись друг другу! “Друзья и подумать не могли, что ты окажешься трусом” — неужели, слова Итана окажутся правдой?.. Или я накручиваю? Придумываю лишнего? Алекс просто вышел на прогулку?.. А из моих записей сделал бумажных журавлей.
В последней надежде я заглянула под кровать. Стопку листов не нашла, зато заметила небольшую пыльную шкатулку. На сомнения ушло всего лишь пара секунд. Внутри лежали потемневшие старые серьги, бутылек с каким-то зельем, ведьминское кольцо и серая фотография. В объектив смотрела красивая темноволосая женщина. Прямой смелый взгляд, полуулыбка, на ее левой руке полоска ведьминского кольца. Губы похожи на губы Алекса, но в остальном… это я. Старше, немного грубее, угловатее, однако выражение лица, линию скул, упрямую темноту глаз я точно видела в зеркале. Хаос… Она могла быть моей мамой! Как такое возможно? Но она — мать Алекса? Конечно! Зачем ему иначе прятать ее фотографию! И если… если я так на нее похожа, получается, те чувства, которые испытывает ко мне полукровка не так просты? Я симпатична ему лишь поэтому? Я для него — воплощение матери?.. А если бы я не была на нее похожа, если б выглядела иначе? Стал бы он спасать меня, просить о помощи, заботиться? Или я превратилась бы в обычную ненавистную ему ведьму? От обилия вопросов голова закружилась. Почему-то защипало глаза. Стоит ли наше сходство воспринимать как дар? Или проклятье? Зачем Алекс скрыл его? Глупость! Сколько его теплых чувств ко мне связаны с матерью? Остались ли хоть крошки моего?
В груди закипела злость. И разочарование. И щемящая дурацкая боль, про которую я забыла уже давно. Не хочу быть двойником, не хочу стать пластырем для его травмы! Вот что значил его странный взгляд! Он смотрел на меня, но видел ее! Представлял, как она могла бы остаться жива…
Хватит. Я наигралась. Наелась недомолвок, спонтанных решений и попыток вписаться в чужеродный мир. У наших отношений нет будущего, да и с прошлым, оказывается, проблемы. Я выполню просьбу Аззари Эл-касса, одну, заключительную. Даже ценой здоровья восстановлю остатки его семьи, чтобы ему не хотелось больше цепляться за двойника своей матери.
Я вернула шкатулку на место, взяла сумку, черное длинное полотно с тумбы и, закутав в него плечи и голову, покинула дом Алекса. Часть меня алчно желала, чтобы полукровка оказался у опекуна, но часть меня… не желала больше быть образом с серой фотографии.
Глава 19. Раб по желанию
— Хавари! — позвала уверенно, а в горле будто ком застрял острый, говорить тяжело и больно.
— Что ты здесь делаешь? — статная демоница показалась скоро, и ее тон не пышал гостеприимством. — Где Аззари?
Надежды раскололись и посыпались. Значит, не отправился навестить опекуна, просто исчез, пожадничав хоть единое слово.
— Я к Нат-ани.
— Зачем?
Чувствую ее неприязнь кожей, ее вызов. Хочет испробовать меня на прочность. Проверить, достойна ли я Аззари? Лишние хлопоты. Не будь я похожа на его мать, то свою конкурентоспособность мигом бы растеряла.