— О'кей, — кивнул Криспин.
Чувствуя некоторые угрызения совести, Викки оставила его запирать магазин, а сама побежала домой. Добираться ей было дальше, поэтому, если они хотели еще воспользоваться своим свободным временем до визита к Хуссейну, каждая минута была на счету.
Викки добралась по Прямой улице до дома и в дверях столкнулась с Умм-Яхьей.
— Господи, что за спешка! — воскликнула арабка. — Уж не пожар ли где-нибудь?
Викки покачала головой.
— Хуссейн позвал нас на ужин, — объяснила она. — Как вы думаете, что мне надеть?
— Всю семью? — разволновалась Умм-Яхья.
— Точно не знаю. — Викки удивилась, почему не выяснила это первым делом. — Он пригласил Криспина и меня на ужин, вот и все, что я знаю. — Она видела, что Умм-Яхья готова расплакаться.
— Так он не зовет Мириам? — спросила та с отчаянием.
— Не знаю, — повторила Викки, чувствуя себя крайне неловко.
— Конечно, не позовет. Хуссейн знает, что вы привыкли есть с мужчинами и не будете смущаться, а Мириам…
Викки ухватилась за это предположение.
— Думаю, что все обстоит именно так, — поспешила согласиться она. Но тут же почувствовала себя обязанной дать понять Умм-Яхье, что никоим образом во все это не замешана. — Не знаю, должна ли вообще Мириам идти туда, — проговорила Викки.
Должно быть, она причинила Умм-Яхье боль. Та молча, с несчастным видом стояла в дверях.
— Вы ведь знаете об отношении Мириам к Хуссейну и к Адаму, разве нет? — спросила Викки.
Умм-Яхья скорбно покачала головой:
— Конечно, знаю. Как мне не знать? Видите, как оно все в жизни получается!
— Я не могу с этим согласиться! — Викки говорила резко, пытаясь скрыть собственные чувства.
— Но ведь это жизнь. — Умм-Яхья грустно улыбнулась. — Мириам с ума сходит по Адаму, а ведь Хуссейн — хороший человек и будет добр к ней…
— А Адам не будет?
Глаза Умм-Яхьи насмешливо блеснули сквозь чадрой.
— Адаму надо жениться на ком-то себе подобном. Что ему делать с женой, которая не понимает его образа жизни, не разделяет его интересов? Как им растить детей? Нет, жениться либо выходить замуж надо по расчету. Так благоразумнее.
— Ну а я бы никогда не смогла выйти замуж исключительно по расчету! — горячо возразила Викки.
Умм-Яхья рассмеялась:
— Возможно, и Мириам так же думает сейчас, но лет через десять ей захочется надежности. Вы думаете, я очень уж хотела выйти за Георгиоса? Похож он, по-вашему, на героя грез романтически настроенной девушки? Но он принес мне счастье, тогда как романтика вскоре ушла. — Она грустно покачала головой. — Поверьте, это лучше, когда, человек, постарев, уж больше не увлекается молоденькими. — Внезапно Умм-Яхья стала серьезной. — Викки, это важный вопрос для меня и моей семьи. Вы нам не поможете?
Викки смутилась, не зная, что сказать. Чем она могла им помочь? И хочет ли?
— Вы не думаете, что в это семейное дело никто не должен вмешиваться?
— Все это так, — решительно стояла на своем Умм-Яхья, — но я многого от вас не потребую, обещаю. Все, что я прошу от вас, — это быть при Адаме, когда бы ни появилась Мириам. Я хочу быть уверенной, что у той нет возможностей уединяться с ним. — Она простерла руки из-под накидки. — Пожалуйста, помогите мне. Кто еще позаботится о Мириам, если не я?
Викки молчала.
— Простите, Умм-Яхья, но я не могу, — наконец выговорила она, выдержав долгий молящий взгляд арабки. — У меня просто ничего не получится. И потом, что обо мне подумает Адам?
— Как «что подумает»? — изумилась Умм-Яхья. — А что ему думать? У вас совсем другое воспитание. Вы англичанка. Дома-то вы все время общаетесь с мужчинами.
— Общаюсь, — пришлось признаться Викки.
— Так что ж тогда? — сказала Умм-Яхья, как о деле решенном. — Что же тут такого трудного?
Викки вздохнула.
— Мне надо успеть переодеться, — проговорила она — не то я опоздаю. Мы вначале собирались побывать с Криспином в его отеле.
— Ну вот! — воскликнула Умм-Яхья с торжеством. — Вы об этом даже и не задумались. Почему же не сделать этого для меня?
Викки не знала, куда от нее деться.
— Я подумаю, — пообещала она и почти бегом пересекла первый дворик. Умм-Яхья шла за ней. — Я подумаю! — повторила Викки.
Умм-Яхья поднималась по ступенькам вслед за ней, откинув свою чадру. Ее прекрасные серые глаза были влажны, и Викки почувствовала к ней острую жалость. Но как она могла вмешиваться в намерения Адама? От одной мысли об этом Викки затрясло. Она хорошо представляла себе реакцию Адама, узнай он, что ее, Викки, используют, чтобы оторвать от него Мириам. Нет, она бы не вынесла его презрения, и никто не мог просить ее об этом.