Увидев вход в бани, Викки удивилась, что не замечала его прежде. Своей яркостью он напоминал цветок в зеленом поле. Над дверью было аккуратно вывешено цветное полотенце в знак того, что последующие несколько часов — «женские» и мужчинам вход воспрещен. Умм-Яхья толкнула дверь и жестом пригласила Викки войти. За дверью оказался коридор, слабо пахнуло серой и паром. Умм-Яхья с Мириам купили в маленьком окошке в стене три билета. Кроме того, им вручили деревянные шлепанцы и зеленый порошок, который назвали шампунем.
В первом помещении, куда они зашли, было прохладно, стояли диваны, где могли после бани возлежать клиенты, отдыхая и от души сплетничая. Женщины здесь раздевались до нижнего белья, оставляя свои вещи на диванах. После этого, надев деревянные шлепанцы, они проходили в собственно баню. Первая комната была насыщена парами, но не особенно жаркая, следующая же была настоящая парная.
— Сначала вам надо прогреться, — напутствовала Умм-Яхья Викки. — Пойдем сядем там.
Все помещение было полно женщин. Женщины, моющие друг друга, женщины сидящие, маленькие группы женщин, женщины с детьми, женщины, лежащие на каменных полках… Удивительно, но, казалось, все они знали друг друга. В конце концов, Дамаск был немалым городом, и женщины то и дело прерывались на полуслове и приветствовали вновь пришедших. Их дружелюбие и взаимный интерес был поистине чарующ. В этой нарастающей жаре было что-то расслабляющее, и Викки очень скоро почувствовала, как улетучиваются ее заботы и проходит усталость.
— О чем это вы хотели поговорить со мной? — спросила она Мириам расслабленно.
Та несколько оторопела от ее прямоты и робко сказала:
— О Криспине.
— О Криспине? — подхватила разговор Умм-Яхья. — То есть о мистере Дэе, с которым Викки работает?
Мириам кивнула, теперь уже явно зардевшись. Викки смотрела на нее с изумлением.
— Да, — попросила она, — расскажите нам про его машину.
Мириам водила пальцем по воде в ручном ковшике.
— Это очень маленькая машина. Он купил ее у американца, возвращающегося домой. Видите ли, он сделал это, чтобы быстрее добираться до Малюли.
Умм-Яхья воззрилась на сестру.
— Он там бывает? — вскричала она.
— Он играет в шахматы с вашим отцом, — торопливо вмешалась Викки, предчувствуя приближение семейного скандала.
— Иногда, — согласилась Мириам. — Но он приезжает и ко мне, — добавила она с неприкрытым торжеством.
— Как тебе не стыдно! — стала попрекать ее Умм-Яхья. — Что это еще придумал наш отец, хотела бы я знать. А ты какова? Принимаешь мужчин, будучи практически одна!
Мириам приняла самый решительный вид.
— Ты никогда ничего не говорила, когда в Малюлю приезжал Адам, — тихо сказала она.
— Адам — это совсем другое дело! — горячо запротестовала Умм-Яхья.
— Все знали, что он приезжал навестить отца. Но Криспин… — Она замолчала и внезапно жалобно добавила: — Я все больше и больше беспокоюсь из-за вас с Адамом, если хочешь знать! Он не для тебя!
Мириам усмехнулась. Она выглядела потрясающе самоуверенной и крайне довольной собой.
— Да, — согласилась она мягко. — Адам не для меня. Зато Криспин для меня. Он собирается на мне жениться.
Викки была так же ошеломлена, как и Умм-Яхья. Она буквально села от неожиданности, не в силах поверить в услышанное. И тут внезапная мысль пронзила Викки: Мириам не может выйти за Криспина, потому что Адам любит ее! И что бы Викки ни думала, что бы ни чувствовала сама по отношению к Адаму она сознавала теперь, что только его счастье и имело для нее значение.
— Вы не можете! — воскликнула она. — Вы не имеете права так поступать с Адамом!
Мириам лишь улыбалась. Она отвернулась от них и стала ополаскивать свое совершенное тело.
Глава 12
Умм-Яхья нетерпеливо подозвала к себе одну из женщин, чтобы вымыть голову, и буквально через минуту уже сидела спиной к коленям банщицы, которая тут же принялась за дело. Викки наблюдала за ними с нервическим интересом. Она откровенно стыдилась белизны своей кожи, резко контрастирующей с привлекательными, медового оттенка телами окружавших ее женщин.
Когда и до Викки дошла очередь быть «отбитой» массажем, когда на нее вылили ушаты воды, вымыли ей голову с той же энергией, что и все прочие части тела, она совсем изнемогла. Но когда ей поднесли свежие сухие полотенца и халат, она почувствовала необыкновенную легкость и свежесть.