Я закрыла глаза и на какое-то время даже перестала дышать. Сидела, и во мне царил хаос, как какой-то тошнотворный психоделический наркотик. Девушка в магазине была случайностью, невинным человеком, и у меня не было намерений причинить ей зло. Но это… Аякс не имел никакого отношения к разрушению их брака, к их гибели. Это все я. Я воспользовалась своей новой силой и уничтожила жизни Карен и Марка Дэвисов.
Я сумела пройти в ванную и принялась плескать в лицо холодной водой, ахая; и только тут поняла, что плачу. Опираясь на раковину, я взглянула в зеркало. Прекрасное лицо Оливии с моими измученными глазами.
А темные тени, таящиеся за ними? Я их создала – и причины, которые за ними стоят, – я сама.
– Кто ты, по-твоему? – шепотом спросила я у отражения. Следила, как бесшумно движутся губы, но никакого ответа не услышала.
Вернулась в спальню, взяла газету и принялась рассматривать Карен Дэвис, улыбающуюся мне с недатированного снимка. Немного погодя сунула газету в сумку и вышла. Мне хотелось каким-то образом проверить, правы ли они.
И все время во мне сохранялась надежда, что они ошибаются.
21
Когда я пришла к Грете, я уже вполне владела собой. Слезы высохли, на лице появилось сдержанное выражение – я знала, что на лице Оливии такое выражение производит впечатление блаженного неведения, – и я уверенно контролировала свою энергию. Я не хотела столкнуться с кем-то, когда моя защита еще несовершенна. За каждым углом, мне казалось, меня поджидает Чандра; конечно, это она просунула газету мне под дверь; но ее нигде не было. Если с газетой была она, очевидно, для нее все ясно.
Я слышала смех со стороны детского отделения, видела кошку, патрулирующую коридор; за ней бежали два котенка, и я пошла быстрей, чтобы незамеченной добраться до кабинета Греты. Я уже свернула за угол, бросая назад последний взгляд украдкой, когда с кем-то столкнулась.
– Уоррен. – Мы оба шагнули назад, удивленные столкновением, и я нахмурилась, заметив его бледность. – Ты в порядке?
– Конечно. – Говорил он и двигался как-то рывками. – Со мной все хорошо.
Он никогда не был таким потерянным. Он вспотел, глаза покраснели, и вся безумная самоуверенность, которой он всегда отличался, исчезла. Что бы ни произошло за те часы, что мы не виделись, это его потрясло и лишило уверенности.
– Ты плохо выглядишь. – Я принюхалась. И запах у тебя необычный.
– Ну, не все могут выглядеть так хорошо, как ты! – ответил он и худой рукой потер лицо.
– Что с тобой, Уоррен. – Я отступила. – Что случилось? Что сказала Грета?
– Я не обязан обсуждать с тобой сеансы своей терапии. – Должно быть, обида отразилась на моем лице, потому что он негромко выбранился и попытался смягчить свои слова: – Послушай, Грегор там один уже больше двенадцати часов. Я просто… обеспокоен. Я иду к нему…
– Но… почему не может пойти кто-нибудь другой? Ты теперь цель для Теней.
«Из-за меня», – подумала я, и меня охватило чувство вины: я осознала теперь, чего это ему стоило.
– Я самый опытный, – объяснил он, распрямляясь. – Мы не можем потерять Грегора. Он единственный из нас – кроме меня, – кто держится в Зодиаке на своем знаке уже больше двенадцати месяцев.
– А как же Майках? И Хантер?
– Оба талантливы, но они недавние новобранцы. Майках даже не должен был быть звездным знаком. Он обслуживающий персонал, как Грета.
– Значит, не пять агентов убиты за последние несколько месяцев…
– На самом деле десять. Десять лучших, – добавил он усталым голосом.
– Боже! – прошептала я.
– Мы заменяем знаки, и они сразу гибнут. Один – Дева – погиб уже на следующий день. – Он взглянул на меня, и лицо его снова отвердело. Я уже видела такую решимость. Видела в объектив своего фотоаппарата на улицах на лицах людей, которые знали, что все потеряно, но были полны решимости все равно продолжать. – Больше никаких смертей. Я пойду туда, верну Грегора, а потом закрою Зодиак. Подождем, пока отряд не пополнится новыми сильными агентами. Тогда мы сможем бороться с Тенями как единая команда.
– Ты хочешь сказать… город останется незащищенным? Он закрыл глаза; глазные яблоки двигались под веками, как мелкая рыбешка; он как будто уже видел результаты этого своего решения.
– У пас нет выбора.
– Надолго?
– Сколько понадобится для подготовки нового отряда.
Год. Может, больше.
– Год! – воскликнула я, думая о том, что Аякс с его сворой сможет натворить за это время. Думая также о девочках из магазина и из ночной пустыни, на которых напали и оставили умирать. – Элю слишком долго.
– У тебя есть идея получше? – выпалил он, сердито посмотрев на меня.
– Эй, не срывай зло на мне. Я только говорю…
– Лучше помолчи!
– Боже! – Я стиснула кулаки. – Почему вы все так против меня настроены? Что я такого сделала?
– Я не… – Он замолчал: понял, что кричит, и глубоко вдохнул. И на выдохе продолжил: – Я не из-за тебя расстроился, поняла? – солгал он. – Мы с Гретой кое-что обсудили, и это меня вывело из себя. Прости за тон. Мне пора идти…
Его страх достиг меня, обжег слизистые оболочки носа.
– Минутку. Кое-что обсудили? Меня?
– Кое-что, – повторил он, – строго конфиденциальное. И не твое дело, о чем я веду речи с Гретой.
– Мое, если ты выходишь из этой комнаты и обращаешься со мной, как с чужаком. Как с врагом. – Я скрестила руки на груди, видя, что он открыл рот, собираясь возражать. – Этот разговор все еще с тобой, Уоррен. Он пахнет промышленными отходами. Он металлический и холодный, и это ощущение усилилось за время нашей встречи. Почему ты говорил с Гретой обо мне?
– Я не обязан тебе отвечать, – прошептал он. – Я достаточно для тебя сделал.
Я удивленно отступила. Кто эmom человек? Я склонила голову, исследуя окружающий его воздух: обонятельные рецепторы ощупывали все, как ноги многоножки.
– Прекрати! – приказал он, и его окружила невидимая стена, подобная башне. Он прошел мимо меня.
– Да что с тобой такого?
– Ты! – крикнул он, испепеляя меня горячими, полными ярости глазами. – Не поняла? С тобой, а не со мной!
Я смотрела в эти глаза, видела, как они горят, дымятся, потом тускнеют. Теперь в них нет чувства. Они апатичны. Мертвы. «Он от меня закрылся, – подумала я с удивлением и обидой. – Просто выбросил меня».
Я почувствовала, как широко распахиваются мои глаза, дыхание вырывается толчками.
– Ублюдок. Это ты меня втянул, помнишь? Крикнул: «Эврика!» и выпрыгнул перед моей машиной! Ты меня превратил в это, – сказала я, обведя рукой сверху донизу тело Оливии.
– Хочешь вернуть свою жизнь, Джоанна? – спросил он, удивив меня тем, что так открыто назвал меня настоящим именем. Я оглянулась, но снова посмотрела на него, когда он шаг-пул ко мне. – О, прошу прощения, я имею в виду то пустое существование, которое ты называла жизнью. Что ж, отлично. Как только мы найдем способ вывести тебя отсюда, мы тебя освободим. Физически. Умственно. Полностью. Довольна?
Я была бы довольна – несколько дней, может, даже несколько часов назад. Но теперь эта отставка, этот отказ – это даже более узкий выбор, чем он предоставлял мне раньше. Так почему именно сейчас?
Я наклонила голову и сделала шаг к нему.
– Ты меня боишься.
Тревога ударила по мне, как хлыстом, и Уоррен стиснул зубы, Он не хотел, чтобы я это чувствовала, и попытался скрыть свой промах за словами.
– Мы ошиблись. Я ошибся. Нам не следовало приближаться к тебе, не следовало вводить в Зодиак в таком позднем возрасте.
Я не обращала внимания на его слова, только на эмоции, дрожавшие, как горячее масло, под его восковой внешностью.
– Ты мне не доверяешь.
– Не доверяю Тени в тебе!
Я дернулась, не успев сдержаться; сердце пропустило удар. Из середины живота по всему телу начала распространяться волна паники. Он последний в этом подземном аду, от кого я ожидала услышать такие слова. Хотя я и подозревала, что Уоррен что-то утаивает от меня, но думала, что это связано с Теклой или с какими-то еще не понятными мне проблемами отряда. Но не со мной. Я почему-то с самого начала считала само собой разумеющимся, что Уоррен всегда на моей стороне.