— А я и не буду одна. Послушай, за последние несколько часов я сделала тысячу звонков и в конце концов выбрала Хьюстон, прежде всего потому, что там живет тетя Этел.
— Как, разве она не уехала в Лондон?
— Ну это еще когда было. Они с мужем вернулись в прошлом году. Этел сама вызвалась пожить со мной в больнице.
— И когда же ты едешь?
— В конце этой недели. В субботу мне надо будет сделать еще какие-то анализы, и, если результаты подтвердятся, в понедельник меня уже будут оперировать. Я попрошу тетю Этел позвонить тебе, как только все кончится.
Андреа решила сделать еще одну попытку:
— Послушай, Моу, почему Кристофер не может остаться с Роуз? Я бы поехала с тобой. По крайней мере там я бы чувствовала себя поспокойнее.
Морин благодарно улыбнулась и обняла подругу.
— Я знаю, — тихо сказала она. — Твоя преданность важна для меня даже больше, чем ты можешь представить. Но чувствовать себя уверенно я смогу, только если ты останешься с Кристофером.
Вздохнув, Андреа кивнула.
— И еще, — немного поколебавшись, добавила Моу, — если со мной что-то случится…
— Морин, прекрати! У тебя чересчур болезненное воображение! Столько раз мне приходилось общаться со светилами медицины, которых Бернар притаскивал к нам домой, и все они в один голос утверждали, что за лазерной хирургией будущее и что процент удачных операций… — Тут Андреа остановилась, и, кажется, как раз вовремя. — Короче, ты должна понять, что все будет хорошо.
— Мне тоже хочется в это верить, но… Что, если опухоль все же окажется недоброкачественной?
Глядя в покрасневшие от едва сдерживаемых слез глаза подруги, Андреа испытывала страдания, очень похожие на те, что ей пришлось пережить, когда умерли ее родители. Теперь Моу оставалась единственным близким ей человеком.
— Детка, хочешь не хочешь, я должна считаться с жизненными реалиями. Просто на случай, если все пойдет не так, как мы рассчитываем… Обещай мне: что бы со мной ни случилось, ты позаботишься о Кристофере.
В горле у Андреа пересохло, горячие слезы заволокли глаза. Она не могла даже представить, что когда-нибудь Моу уйдет из ее жизни, вообще уйдет из жизни… Навсегда.
— Конечно, не волнуйся, — хрипло ответила она, — я позабочусь о нем.
Следующие сорок восемь часов Андреа провела словно в бреду. Ей пришлось выслушивать бесконечные самобичевания Моу по поводу того, что она, пригласив Андреа в Финикс учиться ресторанному бизнесу, вместо этого вынуждена постоянно использовать ее, нагружать заботами о Кристофере.
Разумеется, Морин была не права. Андреа получила исчерпывающую информацию и прошла, можно сказать, суперинтенсивный курс по ведению дела, включая составление меню и ведение бухгалтерии с расчетами выплат каждому из сотрудников; она словно губка впитывала все то полезное, что могло пригодиться ей в решении будущих проблем. Но теперь, кроме переживаний, связанных с болезнью Моу, Андреа одолевали еще и мысли о Мэдисоне. В конце концов она вынуждена была признаться себе, что скучает по нему. Как могла она позволить себе влюбиться, когда все, казалось, было против этого? Впрочем, уже меньше чем через две недели, как только Моу выздоровеет, она вернется в Нью-Йорк, и тогда…
Но как ни убеждала себя Андреа в том, что, с какой стороны ни глянь, будет лучше, если она выбросит Мэдисона из головы, сделать это ей никак не удавалось. Ночью ей даже приснился сон, в котором он был главным действующим лицом, а когда рассвело, она проснулась в холодном поту.
Рывком сев в кровати, Андреа обвела взглядом смятые простыни. Сон она помнила в мельчайших деталях.
Мэдисон пришел в ее темную спальню, сорвал покрывало с ее обнаженного тела и лег рядом. Она понимала, что он не имеет права здесь находиться, но слова протеста замерли на ее губах, когда он закрыл ей рот поцелуем. Рассудок приказывал сопротивляться, но она осталась глухой к его доводам и окунулась в море удовольствия. Вот его чуткие пальцы скользят по ее телу, они ласкают, щекочут…
Андреа глубоко вздохнула и, поднявшись с кровати, подошла к окну, чтобы открыть жалюзи. Солнечный свет залил комнату, прогоняя прочь ночные фантазии. Хорошо бы, подумала она, чтобы этот целительный свет очистил ее душу и сердце от желаний, внушенных ее случайным знакомым.
В конце концов она все же сумела заставить себя не вспоминать о Мэдисоне, и так продолжалось до вечера пятницы, когда она, взяв трубку телефона, расположенного в вестибюле ресторана, услышала его голос:
— Весьма сожалею, что не предупредил заранее, но так уж сложились обстоятельства. Сегодня после ужина мы с друзьями собрались поиграть в теннис пара на пару, но один человек отказался. Вы не хотите занять его место?