— В первый раз в Москве? — Подмигнув, спросил Нетрошев, внимательно наблюдавший все это время за реакцией Арта на город за окном автомобиля.
— В первый, — не моргнув глазом соврал Арт. — Никогда не был до этого. Очень хотелось, но все никак не удавалось. А потом город вообще закрыли. Ну а после уже эти из Леса к себе забрали. Какая уж там Москва?…
— Ничего, если все, как ты говоришь, я имею в виду твой талант, побродим с тобой еще по столице нашей родины! Не та Москва, не та… Да что говорить… Знаешь, Олег, я иногда так жалею, что ваше поколение не видело того города, который знали мы, в котором мое поколение выросло. Так обидно становится, что просто дальше некуда. Но вот то, что ты сказал, вселяет в меня надежду. Если ты не соврал и действительно владеешь даром художника, мы с тобой такое организуем! А Вождь поддержит — будь уверен. Представляешь, ты будешь воссоздавать на полотнах город, а я тебе буду подсказывать в плане красок, тонов, настроений! Это, Олег, будет великое дело. Я тебе точно говорю. Будущие поколения нам спасибо скажут.
Арту идея Нетрошева показалась весьма интересной. По крайней мере, если ему какое-то время придется заниматься чем-то в этом роде, то устроится он, вероятно, весьма и весьма не плохо. Да и к Краснову, наверняка, доступ будет. Размышляя, он не заметил, как они добрались до места. Машина остановилась около места, которое в той, настоящей Москве всем было хорошо известно как Красная площадь. Здесь же, как ему рассказывал дядя Слава, оно именовалось Площадью независимости. На ней так же стоял мавзолей, но лежал в нем совсем не Ленин, а некий Кротов, который на десять лет позже, чем в том мире, совершил здесь социалистическую революцию со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Машина въехала в Кремль (Столичную крепость по местному) через массивные ворота под Спасской башней (как она называлась здесь Арт понятия не имел) и покатилась по каменным булыжникам мостовой.
— Ощущаешь весь пафос момента? — рассмеялся Нетрошев. — В самом сердце страны находишься! Не многим смертным такое счастье выпадает в жизни. Если расстреляют, то хоть будет, что перед смертью вспомнит!
Он зашелся громогласным барским смехом, от которого Арту стало не по себе. Он постепенно начинал постигать человека, сидящего рядом с ним. За время пути Георгий Андреевич уже отпускал подобного рода шуточки, но сначала Арт не обращал на них особого внимания. Но этот смех говорил о многом — не так-то прост и добродушен был господин главный хранитель.
— Ощущаю, — с придыханием ответил Арт, сделав вид, что ему действительно лестно ото того, что его везут в такое место. — Ни когда бы в жизни не подумал, что мне может выпасти подобная честь!
Машина остановилась около одного из корпусов и «ядерщик», стоявший около входной двери тут же подбежал к ней, чтобы открыть дверцу Нетрошеву. Тот вылез наружу с надменным видом, отвергнув предложенную ему для помощи руку, и махнул рукой Арту, чтобы тот следовал за ним.
Они вошли в здание, внутри которого Арт почувствовал такой когнитивный диссонанс, что у него даже закружилась голова. Внутри все было настолько роскошно, что с трудом верилось, что за дверями этого дворца жизнь, которую нормальному человеку и жизнью-то назвать сложно. Золото ослепляло, переливаясь и сверкая в свете огромных хрустальных люстр, гроздями свисающих с потолков. На каждом пролете широкой лестницы стоял караул, который отдавал честь Нетрошеву, после чего каждый «ядерщик» молниеносно вставал на одно колено и поднимался лишь тогда, когда вошедшие достигали следующего пролета.
На третьем этаже они свернули в длинный коридор, в конце которого виднелись двустворчатые двери высотой до самого потолка, около которых также стоял караул. Они были еще на половине пути до дверей, когда словно из неоткуда появился человек в элегантном костюме, преградивший им путь. Арт не сразу сообразил, что этот денди вышел из двери, которая была сбоку, но полностью сливалась со стеной, будучи чисто внешне частью декора.
— Рад вас приветствовать, господин главный хранитель, — почтенно поклонился мужчина. — Вождь уже ждет. Я тот час же доложу.
— Будьте так любезны, Павел Павлович, — поблагодарил Нетрошев.
Они снова остались в коридоре вдвоем. У Арта созрел вопрос:
— Георгий Андреевич, — прошептал он. — А как же меня сразу к самому Вождю что ли?
— А что такое? — удивился Нетрошев. — Да. Сразу.
— Но ведь меня даже не проверили, — возразил Арт. — А вдруг я и правда соврал, что художник. Как же время — то можно отнимать так у Вождя?
— А ты время вождя не считай, — то ли серьезно, то ли в шутку посоветовал главный хранитель. — У него времени больше чем у нас всех вместе взятых. А почему сразу к нему? Видишь ли, Олег, как ты понимаешь, не так часто люди осмеливаются заявить, что они, де, художники или музыканты к примеру. На моей памяти, а я служу здесь уже пятый год, ты четвертый человек. Так что уделить тебе пару минут для Вождя совсем не сложно. К тому же, ты ведь читал Уголовный кодекс Новой России? Что там сказано? Что ложное объявление себя творцом влечет за собой смертную казнь. Но в Уголовном кодексе опущен один нюанс — смертный приговор приводится в исполнение мгновенно и самим Вождем. Это его прерогатива. Уяснил теперь?
— Уяснил, — ответил Арт как раз в тот момент, когда двери распахнулись и их пригласили войти.
Глава 15
Вечер опустился на города намного раньше, чем обычно в Москве. И так стремительно, что Короткову показалось, что он не успел перестроиться со света на тьму, от чего ему стало немного не по себе. Несколько минут назад ему отзвонился полковник из Управления и сказал, что интересующие его люди будут ждать москвича в небольшом баре в центре Иркутска. Именно туда сейчас и направлялся Сергей Иванович.
Его действительно уже ждали. Три смурных типа сидели у барной стойки и лениво попивали напитки в абсолютно пустом заведении. На входе администратор поинтересовался фамилией гостя, а услышав ее, тут же расплылся в приветливой улыбке и лично проводил гостя в зал.
— Присаживайся, — один из авторитетов указал на пустой высокий стул, припасенный, видимо, специально для Короткова. — Пить что будешь?
— От виски бы не отказался, — нарочито небрежно бросил майор.
— Ого! — усмехнулся смурной. — Избалованные в Москве менты пошли. Наш бы водочки заказал, а тебе виски подавай.
— Ты мне лекцию читать сейчас будешь? Я вроде не в займы прошу.
— Да не кипятись, майор, — тут же сгладил ситуацию еще один из иркутских бандитов. — Это Штырь так шутит. Виски так виски. Тем более, что мы и сами его пьем.
Он взял стакан и от души плеснул в него золотистой жидкости, кинув после пару кусочков льда. Бармена за стойкой не было.
— Нормальное у вас заведение, — оценил Коротков обстановку. — По московским меркам очень даже ничего.
— Ладно, ты майор песни нам не пой. Давай сразу к делу — мы люди занятые, у нас времени не так много. Выкладывай. — Тот, которого называли Штырем, сделал недовольное лицо и сделал большой глоток виски, накрыв его затяжкой сигары.
Коротков оценил деловитость представителей уголовного мира и решил не испытывать их терпение. Подобную публику он знал наизусть. Если хоть что-то начинало идти не по их сценарию, хоть что-то портило им настроение, они ту же замыкались и уходили в несознанку. А еще хуже — начинали нести пургу, путая карты так, что после очень сложно оказывалось понять, где правда, а где ложь. Поэтому Коротков перешел к делу:
— Меня интересует Алик Нежданов. Наш, московский. Но на днях рванул со всех ног в Иркутск с одной штуковиной, которая меня очень интересует.
— Интересное дело, — с умным видом сказал Штырь. — Алик Нежданов… Кто-нибудь слышал чего?
Он повернулся сначала к одному авторитету, а потом ко второму. Те пожали плечами и печально посмотрели на Короткова. Майор понял, что игра началась. Ох, как же он любил такие моменты! Главное, что все шло в нужном русле. Авторитеты могли просто встать и молча выйти, не проронив ни слова. Но нет, они начали игру, торг.