Эпилог.
Вовчик сидит за каменной столешницей круглого стола и что-то пишет. Появляется тролль-секретарь со своей тролльчихой. «Где Tempora_O_Perpetuum?” - спрашивает тролль-секретарь Вовчика. «Где-то ходит... Должен подойти...» - не отрываясь от своих записей отвечает Вовчик. «Зашли попрощаться, - говорит тролль-секретарь. - Переселяемся в «Клэсикс»». «Угу», - отвечает Вовчик, не подымая головы. Появляется пофигист. «Привет! - говорит пофигист. - А где Tempora_O_Perpetuum?» «Где-то ходит, должен подойти», - отвечает тролль-секретарь. «Хотел ему венок сонетов показать. Накрапал тут. А-а-а! Вот мой молот. А я думаю, где я его оставил», - говорит пофигист, показывая на молот Тора. «Брал в аренду у купца на рынке. Срок аренды кончился, или денюжки плати, или молот верни, ха-ха-ха.» - разговорился пофигист. «Тяжёлый?» - спрашивает тролль-секретарь. «Попробуй», - отвечает пофигист. Тролль-секретарь поднимает молот, размахивается и подбрасывает молот к облакам. Молот со свистом улетает... «Ништяк!» - похвалил тролля пофигист. «Ну, мы пошли... Нам ещё надо пару уровней прокачать на входе в «Клэсикс» - говорит тролль-секретарь. - Увидите скриптора, привет передавайте.» Тролль-секретарь со своей тролльчихой уходят. При слове «скриптор» Вовчик оторвался от своей писанины и посмотрел по сторонам. «Высоко чёрт забросил», - сказал пофигист, глядя в верх, на облака. «Ладно, тоже пойду, купец подождёт, ха-ха ха...» - пофигист уходит. «Подозрительный человей», - проговорил тихим вкрадчивым голосом за спиной Вовчика гоблин-полицейский. Вовчик вздрогнул и вскочил на ноги. «Сидите, сидите, молодой человек», - поднимая упавшую со стола тетрадку с Вовчиковыми записями, сказал гоблин-полицейский. Вовчик присел. «Что пишем? - спросил гоблин-полицейский, разбирая Вовчиковы каракули. - Движенья нет, сказал мудрец брадатый. \ Другой смолчал и стал пред ним ходить. \ Сильнее бы не мог он возразить; \ Хвалили все ответ замысловатый. \ Но, господа, забавный случай сей \ Другой пример на память мне приводит: \ Ведь каждый день пред нами солнце ходит, \ Однако прав упрямый Галилей. Да вы поэт, юноша!» - воскликнул удивлённый гоблин-полицейский. Вовчик промолчал, - никто на Побережье не знает, что он втайне от всех отыгрывает А. С. Пушкина в «Клэсикс». «Ведь каждый день пред нами солнце ходит, - Однако прав упрямый Галилей. - повторил гоблин-следователь и, посмотрев Вовчику в глаза, спросил: В чём же он прав? Другой, как вы пишете, ходит. Значит, движение есть. И ваше стихотворение я бы так и назвал - "Движение", и предложил бы его в альманах какой-нибудь в «Клэсикс». А? И солнце ходит... Как это верно сказано! Кружится, вращается вокруг Артефака, хотя это натуральный обман зрения, нас возвышающий обман... Это, кажись, Зенон заявил, что движения нет. А циник стал пред ним ходить. Все восхищались циником, какой он умный, как ловко срезал Зенона. А Солнце ежедневно совершает то же, что и циник, но никого не убеждает... Солнце - никого не убеждает», - поднял указательный палец вверх гоблин-полицейский.
ЛОГ (61) На баннере высветилась надпись: Таможня работает круглосуточно. Рассказ записывается в файл Logs\ClassicsLog.txt Отправитель гоблин. Получатель Парсер Х.
А вы не подскажете, юноша, куда подевались семинаристы, заседавшие за этим монументальным столом?» - «Они все перешли в «Клэсикс», там теперь заседают», - ответил Вовчик. «А вы, значит здесь... Один, в гордом одиночестве... - проговорил гоблин-следователь, возвращая тетрадку Вовчику. - Философы Милетской школы называли истинную природу вещей словом "физис"... - переменил тему разговора гоблин-следователь, присаживаясь к столу. - Направление письма в Древней Греции было сначала, как в семитских языках, справа налево, потом бустрофедон - первая строка - справа налево, вторая - слева направо и так далее - наконец слева направо... - гоблин-следователь написал пальцем на каменной столешнице крупными буквами:
ФИЗИС - СИЗИФ
Монофизиты - "моно" + "физис" - осУжденные на четвёртом Вселенском соборе, уже\ещё - писали слева направо. Сизиф, между прочим, был царь. Основатель Коринфа. Соревнуясь в искусстве воровства с великим обманщиком Автоликом, Сизиф побеждает его. Искусство воровства! Усекаете? Было, оказывается, и такое искусство... А была ли муза воровства? Вопрос не к вам, вы ещё молоды. Царю Сизифу удалось заковать в цепи бога смерти Танатоса, - гоблин-следователь написал пальцем на столешнице крупными буквами:
ТАНАТОС - СОТАНАТ
Что-то это напоминает... Заходил сейчас к крестьянину, отчиму Разумника, он уткнулся Библию, ни на кого не смотрит, на вопросы не отвечает. В Библии человеев есть такое место, святой Иоанн Богослов диктует Прохору: "И увидел я Ангела, сходящего с небес, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей. Ангел взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет..." Ключ - у ангела. Не молот, который вы тут подбрасываете... - гоблин-следователь поёжился и посмотрел в верх, не летит ли молот обратно. Пока не летит. - Сизиф хитростью добивается, чтобы его отпустили из подземного царства на землю. Но в конце концов бывшего царя всё-таки запирают в преисподней, теперь он должен постоянно вкатывать на гору тяжёлый камень, который достигнув вершины, обязательно сорвётся вниз. Тяжёлая работа. Но, очевидно, посильная. Замечательно, что вершина, на которую бывший царь вкатывает камень, представляет собой нечто совершенное в своём роде, вершина отторгает саму идею последнего усилия, последнего кирпичика в этом псевдовавилонском древнегреческом мероприятии, на этой вершине Ада в принципе невозможно установить камень. Эта сказка даёт нам образ постоянного движения, образ вечного двигателя. В греческом эпосе я могу вам назвать несколько — раз, два, три, четыре... двенадцать терминов, обозначающих камень. Но! Но достаточно вспомнить один, чтобы задуматься над словами Спасителя, икона которого висит у крестьянина, слова, записанные евангелистом Матфеем: "ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее". Мы ничего не знаем про врата Ада. Может быть, этот круглый стол, за которым мы сидим, — врата Ада. Тот же Иоанн сказал, что "мир весь во зле лежит" И ещё помню: "Царство Мое не от мира сего"