Различие рассудка и разума состоит в том, что рассудок соотносит свои понятия с миром и поэтому его критерием истинности является непротиворечивость. Разум как самосознающий рассудок поднимается до диалектического удержания противоречий, поскольку соотносит не только свои понятия с миром, но и самого себя со своими понятиями.
Ну а я, как и Декарт полагаю: сogito, ergo sum — "я мыслю, следовательно, я существую". Поэтому вполне руковожу своими сексуальными потребностями, несмотря на подростковый возраст тела.
— Просто я умею денежки считать, Ваша Милость. И умею их зарабатывать… — с этими словами я зажег на ладони небольшой светлячок.
— Так вы маг?
— Да. И еду со слугами поступать в Академию. Так что, Ваша милость, давайте рассчитаемся, да поедем мы дальше.
— Ну, я не могу вас так отпустить, хоть переночуйте в замке. Да и отужинать со мной вы же не откажетесь.
— Откажусь, Ваша Милость, спешу.
Заметив по моим глазам, что я не шучу. И что её ужимки на меня не действуют (женщины это тонко чувствуют) баронесса построжела. Застегнув пуговицу она сказала резко:
— А что если я прикажу за вашу дерзость всыпать плетей?
— А что, — столь же резко сказал я, — если я на самом деле дворянин, путешествующий инкогнито? Не боитесь разборок с княжеским родом?!
Женщина побледнела, стали заметны морщинки на шее и под глазами. В этом времени женщины увядают быстро.
— Идите, плату вам принесут, — сказала она устало.
— Плату действительно вскоре принес оставшийся в живых телохранитель. В кулечке было мало золотых, но их недостачу компенсировали украшения, сваленные в кучи.
— Её Милость сказала, что в доме мало наличных, поэтому она положила в уплату личные драгоценности.
По всем закона приличия дворянин мужского рода должен был отказаться от этих драгоценностей. Обдирать аристократку, испытывающие материальные трудности — фу, какой пассаж! Не комильфо!
— Хорошо, — сказал я, — возьмем драгоценностями.
И поторопил собираться Минеева с Бертой.
Но покинуть замок мы, увы, не успели.
Напротив ворот выстроилось не менее пятидесяти всадников, а герольд протрубил вызов.
— Баронесса Нина Короткова, вас вызывает на разговор барон Василий Харьков, — прокричал он после звука трубы в подобие примитивного рупора.
— Владелица замка мигом взобралась на стену:
— Я тут не при чем, меня возжелал княжич и он со слугами побил твоих воинов!
Барон, выделявшийся латным доспехом и массивной фигурой, выехал вперед:
— Сын князя, выходи на честный бой! — заорал он без всякого рупора.
Ну и глотка, подумал я. И спросил у верного сержанта:
— Будешь с ним драться?
— Драться то буду, конечно, если что. Но, боюсь, не справлюсь. Барон — оборотень, да и воин опытный. И вокруг него не менее семи оборотней.
— Вот сука хитрая, как подставила! — сказал я громко. — Ну да ничего, на хитрую жопу у меня тоже кое-что имеется.
Я примерился и спрыгнул со стены замка, там и высота на уровне второго этажа. А я и в первой жизни с балкона на втором этаже прыгал в клумбу. И не раз. (На втором этаже жила милая дама, но, увы, замужняя).
— Дяденька, Ваше Сиятельство (так обращаются к графам, а не к баронам), помилуйте — я тут вообще не при делах. Я совсем еще мальчик, а госпожа баронесса моим слугам и мне заплатила целую тысячу золотых, чтоб мы ее спасли. Она сказала, что те воины — её враги и просила помощи. И денег пообещала. А так- то я просто в Академию еду со своими помощниками, я подданный Светлейшего князя Павлова, он меня после проявления магии в Академию отправил и сопровождение дал.
Берта, быстро уловила мою хитрость и, распахнув калитку ворот замка, вместе с сержантом приблизилась, плача слезами горючими:
— Все так, Ваша Милость, он мальчонка еще, но уже маг. Сам Светлейший князь приставил нас следить за ним в дороге…
Барон выпрыгнул из седла. Он действительно был велик и густой бородой с бакенбардами, и мясистыми щеками, и коротеньким носом, а походил на медведя. Коим и был, как выяснилось позже.
— Мальчонка? А как же справились с моими воинами, неужто один человек справился?
— Ну я тоже помогал, отвлекал, мечом махал. А я еще и магией владею…
— Ну тогда сразись с моим сыном, он твой ровесник, видать, ему недавно шестнадцать стукнуло.
— Княжичу всего четырнадцать… — встряла Берта и осеклась.
— Все же княжичу, — усмехнулся оборотень. — Что ж ты так трусоват-то, княжич?