Росси прямо выдохнул, и разразился потоком слов.
С трудом вклинившись в этот фонтан слов и эмоций, я попросил подождать моего приезда, который произойдёт буквально через десять минут, заодно предупредил, что буду не один, а с сестрой.
Часть разговора сестра без сомнения сумела услышать, и по дороге не проронила ни слова.
— Князь Александр Сергеевич Ганнибал-Пушкин с сестрой Пушкиной Ольгой Сергеевной! — сам себя представил я, заходя в художественную мастерскую.
— Главный архитектор специальной комиссии Карл Иванович Росси, — чопорно представился мужчина, лет сорока, в нарядном камзоле, — Мой помощник и племянник Фредерико Росси, — кивнул он в сторону скромно одетого молодого человека, лет двадцати пяти, на красоту которого природа поскупилась.
Уж на что я внешность своего Пушкина считаю нисколько не выдающейся, этому парню ещё больше не повезло. Правда в плюсе у него рост, так как он на ладонь меня выше, но в минусах чисто гасконский шнобель, да ещё и с горбинкой посередине.
— Проекты желаете посмотреть? — спросил архитектор на французском.
— Я бы сначала документы хотел увидеть, а проекты пусть пока сестра изучит, — всерьёз озадачил я Ольгу, которая к такому повороту была явно не готова.
— Прошу, — довольно спокойно архитектор выложил на стол примерно дюжину листов, часть из которых была на гербовой бумаге.
Пролистал я их довольно быстро. Моим тульпам не нужно много времени с их фотографической памятью и скоростью обработки информации.
Снисходительную улыбку Росси, когда он увидел, с какой скоростью я «изучаю» документы, я проигнорировал.
— На третьем листе в пункте пять есть опечатка и неверно поставлена запятая. На четвёртом две подписи стоят не на своём месте, на шестом небрежно смазана печать, что сделало её нечитаемой, — на пару секунд прикрыл я глаза, прежде чем выдал вердикт.
— Поразительно! Как вы смогли! — восторженно оценил Росси мои способности, — Признаться, я тоже заметил эти огрехи, но счёл их незначительными, зная русскую невнимательность.
— Тем не менее, документы я вам возвращаю на переделку. Ольга, как там с проектами?
— Мне ни один не понравился. Всё красиво, но без души. Нет в них нашего русского характера. — довольно смело заметила сестра, что для неё было вовсе не характерно.
— В каком смысле? — подошёл я к столу, встав за её плечом.
— Тебе это нравится? — пролистала она страницы альбома с эскизами двух зданий.
— Вроде, красиво. Нет?
— Для Венеции или Парижа сойдёт. Но не для столицы России.
Росси лишь хмыкнул, но оставил слова сестры без комментариев. Повисла пауза.
— Мадам, позвольте я вам свои эскизы покажу? — робко поинтересовался молодой человек.
— Мадемуазель, — строго зыркнула на него Ольга, заставив смутиться, — Но показывайте.
Парень метнулся к полкам и притащил оттуда аж три альбома с зарисовками. Сестра быстро их начала листать, почти сходу отсекая то, что ей казалось неинтересным. Вышло так, что с трёх альбомов осталось лишь четыре эскиза. Пересмотрев их ещё раз, Ольга выбрала один и потребовала себе лист бумаги и карандаш.
— Вот этот почти то, что нужно, но сейчас мы добавим сюда русские нотки. Хотя бы взяв за основу классический боярский терем.
Уверенными движениями сестра начала набрасывать копию рисунка, попутно внося в него изменения, и что меня поразило, ей вовсе не требовалась линейка, чтобы проводить идеальные прямые линии.
Фредерико сначала довольно безучастно наблюдал за её творчеством, но в какой-то момент вмешался и она горячо заспорили меж собой. В итоге парень метнулся за хлебным мякишем, которым они стёрли уже нарисованные линии, и оба, вооружившись карандашами, начали рисовать что-то новое, чуть ли не сталкиваясь носами над листом бумаги и оживлённо треща на французском.
— Пойдёмте, князь, — хитро прищурившись, поманил меня Росси пальцем, — Я угощу вас изысканным кофе. Поверьте, иногда творческим личностям лучше не мешать, так как я не раз видел, что именно в таких спорах рождаются истинные шедевры.
Кофе у архитектора, приготовленный на жаровне с песком, действительно оказался весьма не плох. А чайная ложка отличного коньяка, которую он туда влил, лишь добавила напитку благородного аромата и подчеркнула вкус.
— Брависсимо! — не удержался метр, когда двое юных творцов принесли ему итоги своих трудов, — Но как вы смотрите, если мы вот здесь добавим немного красоты, — движением пальца потребовал он карандаш, а затем почти не отрывая его от бумаги, пририсовал какую-то финтифлюшку под крышей.